Но тот так ничего и не сказал в ответ. Молча повернул руль и направил лодку к берегу, где из воды торчали сваи разрушенного судового причала.

Когда лодка уткнулась носом в покрытые коркой льда прибрежные камни, все, даже Лёнька, чахнущий над телом своего загибающегося брата, с радостными криками высыпали на берег. Лишь Борис не разделял всеобщего ликования. Это пустынное место с протянувшейся от обвалившегося причала к ближайшим сопкам старой, занесенной снегом дорогой откровенно пугало его, как испугал застрявший на мели у берега и покинутый командой древний военный корабль.

Здесь было гораздо холоднее, чем на Заставе. При каждом вдохе ноздри и горло как будто обдавало могильным холодом. Повсюду лежал снег, из которого, словно обглоданные кости неведомых чудовищ, торчали ржавые металлические сваи и искореженные обломки каких-то непонятных металлических конструкций. Что бы ни рассчитывали найти Карп и Седой в обезлюдившем поселке, выстроенном такими же полоумными «покорителями Севера» среди голых заледеневших скал, здесь этого явно не было. Самым разумным, по мнению Бориса, было бы погрузиться обратно в лодку, развернуться и как можно скорее вернуться на Заставу, навсегда забыв дорогу к этому богом забытому, безжизненному месту.

Но Седой решил иначе.

— Разгрузите лодку. Я разведу костер, чтобы согреть раненого, — отрывисто приказал он.

— Я помогу, — живо вскинулся Лёнька, но Седой остановил его:

— Занимайся разгрузкой. Справлюсь один.

Он легко, хотя и довольно грубо, вытащил Саньку из лодки, — Борис даже удивился: откуда у старика такая сила в руках? — и бодро зашагал в гору по заметенной снегом дороге, прижимая парня к груди, словно новорожденного младенца. Замотанная бинтами Санькина голова раскачивалась из стороны в сторону в такт его широким шагам. Но тут влез со своим предложением всезнайка-Макс:

— Если снять стаксель,[8]то из паруса и весел мы могли бы сделать переносные носилки.

Седой сердито взглянул на него. Посеревшее, изможденное лицо кормщика перекосила злоба. Борису показалось, что он угрожающе заскрежетал зубами. Наблюдать, как он злится на всеми обожаемого Макса, было приятно, тем не менее от одного взгляда старика Борису стало не по себе.

— Нет времени! — прошипел или скорее даже прорычал Седой. — Надо спешить!

Его изборожденное глубокими морщинами лицо исказилось, в мгновение ока превратившись в злобную оскаленную маску. Борис невольно попятился. Даже бесстрашный Макс на время растерялся.

— Я только хотел помочь, чтобы было удобнее, — невнятно пролепетал он, но Седой его уже не слушал.

Повернувшись спиной и больше не оглядываясь на сгрудившихся возле лодки людей, он снова зашагал по едва различимой под снегом дороге. Взбитый снег, взлетающий при каждом шаге, причудливо окутывал его стремительно удаляющуюся фигуру, рисуя в воздухе некое подобие хлопающих за спиной широких крыльев…

* * *

Северный берег выглядел совсем не таким, каким запомнился Максиму. Возможно, из-за того, что сейчас повсюду лежал снег, а может, вследствие пережитого волнения, но на какой-то миг Максу даже показалось, что они высадились в другом, совершенно незнакомом месте. Притом что и разрушенный причал, и маяк на вершине голой скалы, и, главное, застрявший на мели военный корабль были теми же, что он видел прежде. И все-таки Макс не мог отделаться от мысли, что сейчас здесь все по-другому. Словно за несколько дней их отсутствия на берегу произошли неуловимые глазу изменения.

Впрочем, разглядывать окрестности и любоваться прибрежными пейзажами было некогда — первым делом следовало вытащить на берег и разгрузить причалившую лодку. Седой сразу отправился в поселок на поиски топлива для костра, и Максу пришлось на время взять командование экспедицией на себя. Удивительно, но на этот раз даже Борис не стал артачиться и спорить с ним, добросовестно выполняя все указания. Тем не менее, с лодкой пришлось повозиться, и Макс еще раз удивился, как им удалось вытащить ее из полыньи и волоком протащить через перегородившее пролив изобилующее торосами ледяное поле. Правда, тогда им помогал Седой. Сейчас без него они даже не смогли полностью вытянуть лодку из воды, хорошо, что длина якорного каната позволила надежно привязать ее к одной из забитых в берег опорных свай обвалившегося причала.

Макс несколько раз обернул канат вокруг ржавой железной балки и затянул морским узлом. Рядом тут же оказался Лёнька.

— Я беспокоюсь за Саню, — пробормотал он, заглядывая в глаза зверобою.

Макс понимающе кивнул. Он тоже волновался, правда, не столько за Саньку, сколько за Седого. Лёнькиному брату, скорее всего, уже невозможно было помочь. А вот Седой здорово рисковал, отправившись на поиски топлива в одиночку. Хотя на снегу вокруг не было видно следов зверья, в заброшенном поселке вполне могла подстерегать какая-нибудь хищная тварь, а то и целая стая голодных монстров. Макс недолго колебался: приказ приказом, но в первую очередь следовало заботиться об участниках экспедиции. Да и от лишней пары рук сейчас было не так уж много пользы.

— Давай за ними. Если понадобится помощь, кричи. А лодку мы и сами разгрузим.

— Спасибо, Макс, — Лёнька просиял и, махнув на прощание рукой, припустил вдогонку за Седым по оставшемуся на снегу свежему следу.

Внимательно наблюдавший за их разговором Борис неодобрительно покачал головой:

— Как бы нам самим помощь не понадобилась…

Юлька метнула в спину механика сердитый взгляд и тоже подошла к Максиму.

— Мне что-то не по себе, — шепотом, чтобы не слышал Борис, призналась девушка. — Здесь все какое-то… чужое. Или мы здесь чужие. И еще этот запах…

— Какой запах? — удивился Максим. Его нос улавливал только привычные запахи моря, ну, может быть, еще запах собственного пота.

— Не знаю, — Юлька пожала плечами. — Словно… Не могу объяснить, но он меня пугает.

Скорее всего, она просто переволновалось. У молодых охотников при высадке в незнакомом месте поголовно возникают странные ощущения. На всякий случай Макс еще раз осмотрелся вокруг. Нет, рядом с ними никого не было. Во всяком случае, на обозримом расстоянии. А вот в поселке, куда отправились Седой и Лёнька, — кто знает…

— Все в порядке, — с улыбкой, чтобы успокоить девушку, сказал Максим. — Кроме нас, здесь никого нет: ни людей, ни животных. Сейчас разгрузимся и тоже пойдем…

Он рядом с тобой!!!

Макс зашатался, проглотив окончание фразы. Оглушительный голос Ванойты, раздавшийся в голове, словно удар колокола, едва не сбил его с ног. А потом со стороны сопки, за которой скрылись Седой с Санькой на руках и Лёнька, донесся сухой треск, будто где-то вдалеке разбилась отколовшаяся сосулька. Не успевший прийти в себя Максим не обратил бы на этот звук никакого внимания, но стоявшая возле лодки Катерина внезапно изменилась в лице.