Но Наташке, видимо, очень хотелось героического подвига в ее честь, хотелось, чтобы о них говорили, как об Анеле и ее бароне. И чтобы не семью с ним создать, рожать детей, а что-нибудь роковое и трагическое. Нина объясняла, что это все временно, это пока они оба в школе, все это имеет для кого-то значение, а вне школы все это выглядит очень неприятно – девчонка сошлась с женатым мужиком и увела его из семьи. Неужели Наташка готова разрушить чужую семью? Наташка в ответ на это только отмахивалась – значит, такая семья была, раз так легко разрушилась. Но Нина чувствовала, что дело не в этом. Наташка хочет получить физика, и последствия ее не интересуют. Но и на это Наташка отвечала, что последствий не будет, она никому не скажет, даже Нине, поэтому все со всеми будет в порядке. Нина не знала, что делать, – бросить подругу она не могла, но и переубедить тоже. И посоветоваться было не с кем. Она хотела рассказать маме, но мама тогда просто запретила бы ей общаться с Наташкой, как запретила общаться с Катькой, – и тогда Наташку уже точно не спасти. Про Катьку Нина тоже рассказала Наташке, но той было все равно. Она хотела здесь и сейчас и ни в какую не соглашалась хоть на секундочку задуматься.

В тот день, случилось это уже после того, как Анеля начала торговать наркотиками, Наташка снова дождалась физика после уроков. Нина теперь дожидалась вместе с ней, чтобы помешать, если вдруг что-то произойдет. Одноклассницы смеялись и думали, что Нина тоже влюбилась в физика, но чтобы Наташка не ревновала, не признается в этом. Нине было все равно, она знала, что должна спасти Наташку любой ценой.

Физик, как обычно, вышел из школы, но шел не так быстро, и Наташка сумела его догнать. Нина тоже пошла за ними, чтобы, если они вдруг пойдут к нему, подойти и не пустить. Поэтому она шла осторожно, прячась за гаражами и кустами. Она сильно отстала, потому что кусок пути оказался неудобным, и когда вывернула к садику, даже замерла на месте. Они ее не заметили. Они обнимались. Физик прижал Наташку к себе, мял и вжимал в себя так крепко, что Наташка даже не могла обнять его в ответ – ее руки оказались прижатыми к туловищу. Нина уже успела сообразить, куда спрятаться и снова выглянуть, а они все еще стояли так. Пока Нина просчитывала, как обойти садик, чтобы попасться им навстречу, физик вдруг подхватил пакет с тетрадями и бросился прочь как безумный. Не ушел торопливо, а прямо убежал. И Наташка долго еще стояла растерянная и смотрела ему вслед.

Больше ждать было нельзя – в следующий раз он не сможет совладать с собой и непременно переспит с Наташкой. А потом случится старая, как мир, история: соблазнил школьницу, рассказать никому нельзя, от жены уйти тоже – все поймут. Ждать три года Наташкиного совершеннолетия, скрываться по подворотням. А дома жена и спокойно – и Наташка превратится в еще одну Катьку, только Наташка не гордая, поэтому не уйдет. Подумает, что три года – мало, что дождется, а сама измучается и что-нибудь с собой сделает.

Следующим утром Нина встретила физика перед школой и сказала ему серьезно и многозначительно:

– Я вас вчера после школы видела.

Физик замер, и Нина добавила на всякий случай, чтобы он точно понял:

– С Наташей.

Физик посмотрел на нее ошалевшими от ужаса глазами, кивнул и практически вбежал в школу. Потом он ушел на больничный, а когда появился, то больше не реагировал на Наташку, что бы та ни делала.

Наташка не понимала, что произошло, страдала и плакала, но Нина думала, что так все равно лучше, чем с тюрьмой или самоубийством.

Она успокоилась и радовалась, что уберегла подругу от непоправимого, но внезапно на горизонте у той появился директор завода, в которого Наташка влюбилась так же неудержимо и глупо. Нина собиралась объяснить ей, что это еще хуже, чем физик, но не успела.

Неужели Наташка тоже не станет ее искать? И Витя. Неужели они все просто забудут о ней, как забыли об Анеле? Как забыла о ней Катька. Нет, Катька узнает, найдет и спасет Нину. Может, это она ее и спрятала. А если нет? Мама ей не скажет, тете Свете она не звонит. Нина вдруг почувствовала, как последний ее шанс, призрачный, но все же дававший хоть какую-то надежду, тает и растворяется, словно это была не комната, а колодец, из которого, казалось, раньше был выход. Да, там, наверху, сумрачный и нереальный, а теперь колодец захлопнулся, и настала темнота.

Нина закричала. Она кричала долго и страшно, никаких слов, просто сплошное: «А!», но и этот крик свой она будто слушала со стороны и никак не могла выключить это и перестать.

07:14. Вадим

Вадиму снился Дэн. Он почти никогда не видел снов, а оттого утром долго приходил в себя. Ему снилось, что черные тени на потолке уплотняются, сгущаются и образуют Дэна, который проступает все явственнее, четче, и одна из теней оседает татуировкой на его руке. И сам Дэн сидит на краю его постели и смотрит ласково, а потом нежно его поглаживает. Сначала по голове, потом по щеке, потом рука его спускается ниже, проскальзывает по соску и дальше, на живот. А потом рука его растворяется, и сам Дэн расплывается в плотную черную тень, похожую на густое облако дыма. И облако это, раскрыв страшную пасть, пытается поцеловать Вадима в губы, но пасть огромная, больше головы Вадима. А потому облако, причмокивая, сосет Вадиму лицо.

Вадим долго умывался холодной водой. От хозяйственного мыла щипало глаза, и сухую кожу стянуло, пришлось искать крем. На крем маска натягивалась плохо, тканевые ворсинки прилипли к лицу. Вадим посмотрел в зеркало – в маске он был похож на мерзкое облако из сна, только рот у него был на месте глаз.

Из-за этого сна мысль о девочке в подполе потеряла всякую остроту. Казалось совсем не важным, что она скажет и что он скажет ей, потому что ясно уже, что девочку искать не стали. А если и стали, то на Вадима не выйдут – никакого шума, сообщений по местным каналам, в газете тоже тишина. Решение он придумал еще вчера: он ничего не будет говорить девочке. Пусть говорит сама, как Дэн. Сама проболтается, а он от этого решит, что делать дальше, как лучше ей наврать.

Вадим погасил в подполе свет, вынул из холодильника два банана, налил бутылку воды и открыл люк. Девочка орала от страха. И даже когда он открыл, она замолчала не сразу, а только через несколько секунд. Вадим кинул ей бутылку и бананы и посмотрел немного. Она судорожно вздыхала, тряслась и плакала. Можно было подождать, пока она успокоится и что-то скажет, чтобы до вечера на работе обдумать, что ей отвечать, но девочка не успокаивалась долго, и когда, казалось, уже открывала рот, чтобы говорить, снова начинала плакать. Вадим захлопнул крышку – он и так опаздывал. Ничего, времени полно, вечером скажет. И надо забрать у нее бутылки и мочу. И свет он ей все же включил.

07:28. Нина

Нина и сама не поняла, почему сорвалась вдруг. Видимо, потому, что погас свет и это ее так сильно испугало. А может, просто от напряжения. Теперь была еда и вода, и стало значительно лучше. Более того, пока она плакала, она хорошо рассмотрела Вадима. Это точно он. И он все еще в маске. И так ничего не сказал. Нина не могла представить себе, что украл ее Вадим. Воруют людей совершенно другие люди, смелые и яркие, хоть и плохие. Как Даниэль или мужик из мэрии. А Вадим был никакой. Бледный, потертый, невнятный, с лицом случайного прохожего. Так что он просто сторожит, кто-то его попросил или заставил. Надо понять кто. Мама? Катя? Батюшка? Теперь Нина склонялась к тому, что батюшка. Хоть Вадим и не носил крестик и дома не держал икон, но со временем все могло измениться. Именно таких людей, как он, с лицами бледными, никакими, было много в церкви.