Лакей принес стакан, Диринг сделал большой глоток, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

– Я вижу лицо встревоженного человека. – Диринг услышал голос Мэллори. Вот уж кого он точно не желал видеть. Если говорить о кандидатах, заслуживающих черного шара, то лорд Мэллори должен был возглавить список. К счастью, по соседству не было свободных кресел, и ему негде было устроиться. Впрочем, наглецу это не помешало. – А я-то думал, что, имея такую красивую супругу, мужчина проводит все вечера дома.

– Оглянитесь по сторонам, Мэллори. Здесь сейчас находится все мужское население Лондона, ну, или по крайней мере большая его часть. По-вашему, все они холостяки? Вы уверены? – Обмен многозначительными замечаниями и взаимными издевками – это вовсе не то, к чему стремился Диринг. Он знал, что Мэллори любит сеять хаос везде, где это только возможно, и получает от этого большое удовольствие. Интересно, с какой стати он завел разговор о том, что мужчина должен проводить все свое время с женой? Что он имел в виду? Не то чтобы он не хотел провести время с Шарлоттой, но это совсем другое дело.

Мэллори оглядел комнату взглядом стервятника, разыскивающего падаль, и очень тихо проговорил:

– Как скажете.

Долговязый худой юнец, у которого еще только начали пробиваться усы, освободил соседнее кресло, и Мэллори тут же его занял.

– Я недавно видел вашу леди в Мейфэре.

Диринг промолчал, лишь смерил собеседника неприязненным взглядом. Будь он проклят, если позволит себе доставить удовольствие этому хлыщу, проявив недовольство и любопытство.

Тем не менее Мэллори продолжил рассказ:

– По крайней мере, я думаю, что это была она. Невозможно быть уверенным, какую именно женщину ты видишь, когда на них всех надеты шляпки с такими широченными полями. – Он устремил задумчивый взгляд в дальний угол комнаты и принялся постукивать кончиком указательного пальца по подбородку, словно призывал на помощь память. Скорее всего, это была игра. – Говорят, кот из дома, мыши в пляс? Никогда не мог понять, что толкает женщин к неверности.

Диринг стиснул зубы и не позволил себе грубости. Он не втянется в прилюдный спор, основанный на злобных домыслах Мэллори, которые укрепляли его самые тайные страхи. Шарлотта была в Мейфэре? Зачем?

Мейфэр – это для денди и для тех, кто считает себя выше других. Линдси жил в Мейфэре – на Честерфильд-стрит, в претенциозном доме, одном из многих таких же. Мейфэр – это район элиты.

Говорил ли Линдси о женитьбе Диринга? Даже слишком часто, судя по всему. Все же любопытно, что вызвало столь острый интерес этого хлыща? Диринг ощутил острую неловкость – дитя подозрительности и недоверия. Слишком много совпадений начиналось и заканчивалось на Линдси.

– Интересуетесь продажей вашей доли акций железных дорог Миддлтона? – словно между прочим спросил Мэллори. Диринг сразу понял, что у его собеседника имеется личный интерес. Но здесь он был на своем поле.

– Как я уже говорил во время нашей предыдущей встречи, у вас больше шансов предложить сделку тому, кто нуждается в средствах или интересуется альтернативными инвестициями. Что касается меня, на данный момент я вполне доволен своим портфелем и не намерен ничего менять. – Диринг приложил гигантские усилия, чтобы не выказать своего раздражения.

– Вы проницательны. – Взгляд Мэллори скользнул по комнате и остановился на столе, на котором лежала знаменитая книга пари «Уайтса». – Но если женишься, чтобы получить…

Диринг вскочил, и Мэллори прервался на полуслове.

– Будьте осторожны со словами. Кодекс поведения джентльмена не позволяет ему порочить репутацию других, но мое терпение имеет пределы. Наш разговор окончен. – Диринг одним глотком допил бренди, поставил стакан и ушел, искренне сожалея, что не нанес наглецу хороший удар справа в челюсть. Впрочем, слева тоже было бы неплохо.

Вернувшись к Диринг-Хаусу, он не вошел в дом, а отправился вокруг него к конюшне. Везде было тихо. Вход в конюшню освещался единственным фонарем. Его каблуки выстукивали суровое порицание. Но на кого оно было направлено? В его душе боролось так много противоречивых эмоций, что трудно было дышать. Он распахнул дверь и вошел.

– Стефан, – позвал он, испытывая отвращение к самому себе. До чего же он дошел – следит за своей женой.

Парнишка немедленно выступил из тени. Его кожаная кепка была лихо сдвинута набекрень.

– Да, милорд.

– У тебя есть для меня информация?

– Да, милорд. Ее светлость приехала в дом своих родителей, где провела некоторое время, а потом вышла оттуда с сестрой.

Облегчение было мощным и освежающим. Оно моментально разогнало все его опасения и дурные предчувствия. Он тревожился зря. Его жена всего лишь захотела увидеть свою сестру и по неизвестной причине решила сохранить это дело в тайне. Теперь его сердце бодро стучало, словно пытаясь забыть былую боль. Мэллори – настоящий сукин сын. Ведь он намекнул на неверность Шарлотты.

– Вас интересовало ее местонахождение, поэтому я взял на себя смелость последовать за ними пешком.

Он, должно быть, пропустил какую-то часть объяснений Стефана, занятый своими мыслями.

– Пешком? Они пошли на прогулку?

Диринг осмыслил последнее сообщение с некоторым опозданием, поскольку его отвлек Крикет, усевшийся рядом с его ботинком и напомнивший, что тайны бывают разные.

– Не совсем. – Стефан снял кепку и пригладил пятерней непокорную шевелюру. – Они дошли до угла и наняли экипаж.

– Ну и? – Теперь былое облегчение сменил сильный гнев, от которого вскипела кровь. – Что было дальше?

– Я не знаю, милорд. Они уехали раньше, чем я успел вернуться к своему экипажу и последовать за ними. – Парнишка переступил с ноги на ногу. – Леди отсутствовали не больше двух часов, после чего я привез леди Диринг домой. Надеюсь, вы не разочаровались во мне, милорд.

Дирингу потребовалось время, чтобы вернуть себе способность говорить спокойно.

– Вовсе нет, Стефан. Я высоко ценю твои услуги. И разочаровался я вовсе не в тебе.

Шарлотта вышагивала взад-вперед вдоль изножья кровати, испытывая самые разные, но крайне неприятные эмоции. Она достигла своей цели и доставила Луизу к Гордону для личной беседы, но этот благородный поступок сопровождался неизбежной ложью. И эта ложь, если немедленно не принять меры, могла уничтожить ее брак.

Ее муж – бизнесмен, умный человек, способный прочитать истину, не только написанную чернилами на бумаге, но и в глазах. Шарлотта не сомневалась, что он подозревает ее в дурных поступках.

А кто бы не заподозрил ее? После приятной экскурсии в музей, которую он с таким старанием устроил для нее, она отблагодарила его тайнами и недоверием. Вина, острая, как острие бритвы, мучила ее безмерно. Несколько недель назад она считала, что время безвозвратно ушло, и у нее нет шансов на счастье в браке, но потом жизнь переменилась. Диринг стал другим, и она поверила, что они смогут сделать свою жизнь полноценной и приятной.