Я не прогадала.

Письмо действительно нашлось. Или даже не письмо, а так, короткая заметка, написанная от руки на гладкой белой бумаге ровным, совсем не врачебным почерком.

Вот у Влада почерк был далеким от идеала, так, скорее схематичным. Поэтому я с первого же взгляда поняла, что это не Влад. А кроме него мне сюда никто и не писал, так что сомнений в авторе записки не оставалось.

«Ты сегодня спрашивала, зачем», – писал Ярослав.

Я тяжело вздохнула.

Лучше бы не спрашивала, честное слово. Есть же нудные люди… Причем я совсем недавно причисляла к ним Влада, а теперь вот… Обнаружился новый кандидат.

«За других я не могу говорить, – продолжал маг. – Но за себя отвечу. Потому что ты мне небезразлична – а мы беспокоимся за тех, кто для нас что-то значит. P. S. Надеюсь, что это сообщение до тебя дойдет, потому что больше отправить я его не решусь».

Я же говорила – ничего хорошего ждать не стоит.

А ведь я уже это все проходила… Совсем недавно. Повторенье – мать ученья? И директор больницы, где лежат съехавшие с катушек?..

Я перевернула присланную Яром записку и начеркала неряшливо: «Давай без этого. Пожалуйста». Вложила записку обратно, в специальном окошке указала «Белого Оленя», который тут же растворился. Это значило, что письмо отправлено. Но на всякий случай я приподняла крышку и убедилась – внутри ничего не было.

Придумал тоже.

И ведь не за себя обидно – за него. Нафантазирует себе… а потом будет страдать.

И я буду страдать.

Потому что и я не умею равнодушно наблюдать за теми, чьи судьбы рушу.

***

В пятнадцать минут первого я заглянула в кабинет отца.

Он как раз сидел за компьютером, быстро что-то печатая в открытом документе. Но мое появление все равно заметил.

Я смотрела на него из коридора, держась правой рукой за стену, поэтому он не мог видеть пустующего запястья. Бесполезный браслет я спрятала в один из отделов малахитовой шкатулки, к другим украшениям, среди которых затесался и кошачий глаз, когда-то подаренный мне кулон, что я не осмеливалась надевать, но и избавиться от этого подарка воли не было.

– Спокойной ночи, отец, – заметила я, посмотрев на него.

– Спокойной ночи, Яна, – отозвался отец. Он вздохнул, прислонил ладонь к глазам и заметил: – Хотя в ближайшие часа два сон мне не улыбается.

– Устал? – вдруг спросила я. Слишком беспомощным он выглядел в тот момент.

– Терпимо, – ответил он.

Отец никогда не признается в собственной слабости, и в этом я стараюсь ему подражать. Судя по всему, получается не всегда.

Я молча ушла в свою комнату, не став больше ничего говорить.

И про браслет тоже.

Ибо я считала это своей – и только своей – проблемой.

Она мне приснилась.

И я даже не удивилась, когда это произошло, потому что я знала, что это произойдет.

Хотя я даже не могу назвать ту нашу встречу именно сном – это было нечто большее, чем сон. Быть может, даже частичная телепортация. Это когда тело подобно бревну лежит в постели и восстанавливает жизненные силы, а душа порхает вне, ничем не обремененная. И принимает тяжесть и форму тела, чтобы не быть расплывчатым невесомым облаком.

Я оказалась в замке тети, хорошо мне знакомом. И в первые мгновение после перемещения стояла у того самого окна, возле которого впервые увидела тетю.

Она появилась из-за поворота секунд через пятнадцать.

Приблизилась ко мне, стуча каблуками, и остановилась напротив, совсем рядом. Нежно посмотрела на меня и произнесла:

– Здравствуй, Яна.

Страшно не было. Напротив, я чувствовала удивительное умиротворение. Все шло так, как должно было.

Я смотрела в ее – мое и матушкино – лицо. И единственным, что мне пришло в голову, был вопрос:

– А тебя мне как называть?

– Они не удостоили тебя даже моего имени? – тетя покачала головой. – Я всегда знала, что не особо уважаема ими, но это совсем обижает. Называй меня Алиной, Яна. Родители называли меня Алиной.

Я кивнула.

Алина.

Это имя ей шло – и ещё больше сближало ее с моей матушкой. Их имена различались только парой букв, и я не знала, намерено ли то совершено – или случайно.

– Ты давно виделась с родителями? – спросила вдруг я.

Мы сдвинулись с места и побрели по коридорам замка, двигаясь, насколько я могла сориентироваться, в сторону лестницы.

– Семнадцать лет назад, когда мне было девятнадцать, – ответила Алина. – Перед тем, как навсегда покинуть дом. А ты? – и она хитро посмотрела на меня. – Давно ли ты виделась с бабушкой и дедушкой?

– Не виделась с тех самых пор, когда покинула дом матушка, – ответила я. Алина кивнула, и тогда я уточнила: – Ты знала?

– Я многое о тебе знаю, – призналась тетя.

– Но зачем тебе это нужно?

Мы добрались до лестницы, и тетя стала спускаться вниз. Я двинулась за ней.

На мой последний вопрос Янтарная не ответила, вместо этого поинтересовалась:

– А ты знаешь, где мы находимся?

– В твоем замке?

Алина рассмеялась.

– Мне нравится такое название. Но вообще это загородный дом, расположенный в Бельгии. Здорово, правда? Тебе нравится Бельгия?

Я удивленно посмотрела на тетю. Бельгия? Вот как надо совершать поездки за границу, не оплачивая визу и билет на самолет.

– Здесь очень вкусный шоколад, – продолжала она, – и очень красивая осень. Ее называют розовой. Ты заметила? Ты ведь смотрела в окно.

Я кивнула.

Тетя довольно взмахнула рукой и продолжила:

– Ближайший город здесь в часе езды. Так что, можно сказать, я веду уединенную жизнь. Конечно, такое удовольствие обходится недешево, но, по-моему, оно того стоит.

– Возможно, – отозвалась я.

– Тебе ведь здесь нравится? – уточнила тетя.

Я неопределенно качнула головой.

Мы прошлись по первому этажу и остановились напротив той самой бальной залы, которая когда-то так привлекла мое внимание.

– Ты следила за мной все время, пока мы были здесь? – спросила я, глядя внутрь.

– Нет, вовсе нет, – Алина помотала головой. – Ведь мне было нужно наблюдать также за твоими спутниками, чтобы они не натворили того, чего не нужно. Я видела, как ты здесь остановилась, но потом переключилась на них.

Я не знала, говорит ли тетя правду или пытается меня обмануть, но не стала ничего выпытывать. Вместо этого вошла внутрь залы и коснулась ее гладких стен.