Если ты вынужден меня об этом спрашивать, то ответ точно не поймёшь.

Он даже на секунду опустил пистолет, но мгновенно спохватился и снова выставил его вперёд:

— Ишь ты, поди ж ты... Всё-таки ты... Всё-таки ты и правда в неё влюблён! — Ухмыльнувшись, старик дёрнулся, словно от боли, и быстро снова сжал потрескавшиеся губы. — Я просто никак не мог поверить до конца в то, что ты настолько глуп... Чёрт тебя подери, Шутник! Ты же уже не мальчишка! Да в твоих руках был бы весь мир! Нет... В твоих руках ужебыл весь мир! Прямо здесь и сейчас! Ты был способен на всё! Ты не мог этого не понимать! И вот теперь ты тут... Под чужим прицелом... Так значит, всё это ради этой тощей пигалицы?

Он перенацелил дуло пистолета на Киру.

Заметив движение в свою сторону, девчонка подняла на забинтованного человека равнодушный взгляд. Но уже через секунду снова продолжила разглядывать пустоту перед собой, сидя в луже крови одного из своих тёзок.

— На всё способны только психопаты без тормозов, старик. — Я постарался сделать ударение на последнем слове. И, как и ожидал, это его явно задело. — Без малейшего внутреннего компаса и морали. Преступники. Те самые отбросы общества и опарыши, о которых ты тут нам рассказываешь. Вот кто точно способен на всё. Потому что на самом деле...

Я сделал паузу и снова заметил в его глазах неподдельное любопытство.

— Потому что на самом деле — ни хрена такие люди не могут. Они лишние. Они никому не нужны. Потому что никто не жалеет о том, что не знаком с ними.

Я ждал, что он снова начнёт спорить. Возмутится. Может, занервничает и это даст мне шанс... Но вместо этого старик лишь снова легко улыбнулся:

— На всё способны не только преступники... На всё способны ещё и боги, Шутник... И ты мог стать одним из них...

— Так вот кем ты себя возомнил... Это многое объясняет.

Продолжая чуть заметно улыбаться сквозь перемазанные сажей и сукровицей бинты, он легко покачал головой, показывая, что мои слова его совсем не трогают:

— Мне нравилось то, что я делал, Шутник... И у меня хорошо получалось... До тех пор, пока на горизонте не появился ты со своей... — Хайзенберг продолжал целиться в Киру, явно подыскивая достаточно мерзкий эпитет. — Со своей...

— Кстати, да. — Я не хотел давать ему возможности для лишних оскорблений. — Ты вроде бы хотел поговорить о каком-то деле?

— Да-а-а... Теперь-то я вижу, что взывать к остаткам твоего разума бесполезно... Тогда действительно, перейдём к делу, Шутник. — Старик поднял перед собой ампулу, продемонстрировав её мне. — Как ты уже понял, это то, что вернёт её в сознание. Если, конечно, не слишком долго тянуть с уколом...

Оглянувшись на Егора, который притаился возле крытой повозки, старик махнул в него стволом:

— Ты, лопоухий. Сколько, ты говорил, можно пробыть в таком состоянии, пока будет не слишком поздно?

— Неделю... Может две. Зависит от питания, телосложения... От иммунитета...

Услышав новый голос, девчонка медленно обернулась на пацана. И тот, поёжившись, хрипло добавил:

— В её случае я бы не ждал дольше недели. Нейроны начнут быстро деградировать и...

— Короче, Склифосовский! — Хайзенберг снова перевёл оружие на меня, но по-прежнему обращался к лопоухому кадету. — Я уверен, что где-то там на Средней Волге у вас и правда есть ещё много этого волшебного средства... Как думаешь, пацан, сколько времени вам с вашим взрослым другом нужно на то, чтобы достать оттуда другую дозу? Или хотя бы доставить туда эту пациентку?

— Смотря какой маршрут... И смотря на чём... — Пожал плечами Егор.

— На чём хочешь! — Недовольно оборвал его старик. — Сколько?

Кадет оглянулся на своих товарищей и не стал рассусоливать ответ дольше:

— Скорее всего, больше недели. Это если вообще доберёмся. Спешить сейчас опасно.

Обожжённые губы под бинтами снова на миг сложились в довольную усмешку. Продолжая смотреть мне в глаза, старик, всё ещё говорил с кадетом:

— А сколько ампул было у него, когда тебя взяли в заложники? — Короткий жест пистолетом в сторону трупа юного монарха.

— Семь.

— И сколько он успел вколоть себе и своим вассалам?

— Шесть.

— Ше-е-есть... — Медленно протянул Хайзенберг. Теперь он говорил со мной. — И седьмую этот лопух отдал мне сам. Видишь ли, как и ты, он любит всегда иметь в рукаве пару лишних козырей... Любил.

Заглянув мне за плечо, старик снова разглядел там труп в доспехах и горестно покачал головой:

— Талантливый был паренёк, конечно... Даже немного жаль... Он хотел, чтобы я воссоздал ему эту дрянь в большем количестве. На тот случай, если эти... — Хайзенберг кивнул в сторону саратовцев. — Если эти гаврики так и не принесут ему новую партию на обмен... Как чувствовал, что ни хрена они ему не принесут... Мятежники... Проклятье... Ха... Так и знал, что это вы тут воду мутите...

Продолжая усмехаться, он покосился на озерцо.

— Ну да мне уже всё равно. Плевать я хотел на это его королевство. И плевать я хотел на то, что вы собираетесь с ним теперь делать... Мне даже на неё, в общем-то, плевать. — Он качнул стволом оружия в сторону Киры. — Забирай с собой свою ненаглядную. Мне с ней недосуг возиться в таком состоянии... Главное для нас для всех теперь то, что у тебя есть всего неделя, Шутник...

— Неделя на что? — Я не дождался, пока он закончит свою очередную глубокомысленную паузу.

Но старик всё равно не стал торопиться с ответом. Он словно придумывал плату за спасение сознания Киры на ходу, прямо сейчас. И теперь он водил глазами из стороны в сторону, будто бы выбирая из нескольких вариантов и смакуя будущую выгоду.

Наконец, Хайзенберг всё-таки заговорил, медленно роняя слово за словом:

— Неделя на то, чтобы вернуть мне мою лабораторию. Моё сырьё. Запас провианта, топлива и патронов...

— Что ж... Это возможно. — Сейчас мне оставалось только соглашаться на всё. — И где мы с тобой произведём обмен?

— Не мы, Шутник. Не мы... Ты же свой выбор уже сделал... — Старик глянул в сторону кадетов. — Всё это привезут мне твои кореша. Я дам им знать, куда и как именно. А для тебя... — Он снова