— Долли, мне так хорошо там — голоса отступают, покой приходит в мою душу, — объясняла Лиза сестре, — и брат Корнилий говорит мне то, что я сама чувствую, но не умею объяснить — про земное предназначение каждого человека.

— Вот и славно, дорогая, — радовалась Долли, — я хочу только одного: чтобы ты была спокойна и счастлива.

Брат Корнилий, действительно, оказался светлым человеком. Около него Лиза успокоилась, ее грусть отступила, и душевное спокойствие, снизошедшее на девушку, вернуло румянец на ее щеки, и на них даже появились исчезнувшие прежде ямочки. Вот и сегодня заманить сестру на прогулку к воде Долли не смогла — Лиза осталась с иконописцами, восторженно разглядывая образ Спасителя для нового иконостаса.

Княжна подошла к пруду и с сожалением вспомнила свою купальню в Ратманово. В Москве, похоже, купален не строили. Оставалось только разуться и походить босыми ногами по воде. Она сбросила туфельки, одетые на босу ногу, и, подхватив расшитый лентами подол, вошла в воду. Приятная, еще прохладная вода обняла ее ноги, и раскаленный жар июльского дня начал отступать.

— Долли! — услышала она крик Даши Морозовой. — Долли, где ты?

— Я здесь, — откликнулась удивленная княжна.

К ней стремглав бежала Даша, даже издалека было заметно, что она страшно возбуждена.

— Долли, пойдем скорее домой, — позвала девушка, подбегая к подруге, вытирающей мокрые ноги о траву. — Приехал посланец от князя Алексея, англичанин, графиня ждет тебя.

— Брат, наверное, нашел Элен! — воскликнула Долли.

Быстро надев туфли, она, схватив за руку подругу, побежала к дому. Так они и вбежали в гостиную, где сидели старая графиня, Лиза и незнакомый высокий худой человек средних лет.

— Тетушка, что пишет Алекс? — выпалила Долли, вбегая в комнату.

— Дорогая, позволь мне представить тебе господина Брауна, одного из капитанов компании «Северная Звезда», — укоризненно сказала графиня, указывая на поднявшегося при виде девушек мужчину.

— Очень рад знакомству, — по-английски приветствовал ее капитан, — а вас, мисс, благодарю, что вы известили княжну о моем приезде, — обратился он к Даше Морозовой.

— Добрый день, мистер Браун, — спохватившись, ответила на том же языке Долли, — извините меня за неучтивость, но вести от брата так редки, что каждое письмо для нас — подарок судьбы.

— Я все понимаю, — успокоил ее англичанин, — у меня, к сожалению, пока нет своей семьи — тем более, я очень ценю семейные отношения.

— Дашенька, — вступила в разговор Апраксина, — Алексей велит нам всем сейчас же ехать в Лондон, у него есть основания считать, что Элен — там, и мистер Браун приехал за нами.

— Господи, тетушка, я соберусь за полчаса! — воскликнула Долли.

— Нет нужды в такой спешке, дорогая, — объяснила графиня, — мы выезжаем завтра утром. Если вам нужно закончить ваши благотворительные дела, то лучше сделать это прямо сейчас.

— Я попрошу брата Корнилия взять на себя руководство восстановлением храма, — сообщила Лиза, — тем более что теперь остались только росписи стен и восстановление иконостаса.

— А я передам средства отцу Серафиму и могу спокойно уехать, — решила Долли, — сейчас он как раз должен быть в храме. Я схожу к нему, тетушка?

— Я об этом и толкую: иди, заканчивай свои дела, а мы начнем собираться, — графиня повернулась к англичанину и пригласила, — прошу вас, сударь, отдохнуть с дороги, ваша комната готова, и Фрол проводит вас.

Мистер Браун поклонился дамам и отправился за Фролом в отведенную ему спальню, а Долли, захватив деньги, пошла договариваться с отцом Серафимом.

Путешествие в Санкт-Петербург обещало быть великолепным. Тетушка заказала ямских лошадей на три кареты, решив ехать в своих экипажах, а потом оставить их в столичном доме.

Рано утром все три кареты стояли во дворе дома, ожидая выхода пассажиров.

— Я поеду в первой карете с мистером Брауном и возьму в нее драгоценности. Ведь в письме Алекс велел привести их с собой в Лондон, — рассуждала накануне вечером графиня, — с мужчиной мне будет спокойнее. Во второй карете поедете вы втроем, а в третьей поедут Марфа, Фаина и Зоя. Сундуки привяжем сзади на все три экипажа, а вы возьмите с собой в саквояжах то, что будете надевать в дороге.

Долли положила на дно своего сундука шпагу брата, мужской костюм с венгерскими аксельбантами и свои крестьянские наряды: два шелковых сарафана, сшитые ей Марфой здесь, в Москве, и две батистовые рубашки к ним. В саквояж она спрятала пистолеты и изумрудный гарнитур бабушки, а остальное предоставила собирать Марфе и Зое, поэтому даже не знала, какую одежду Марфа выбрала ей для поездки в Англию. Лиза вообще положилась на тетушку, позволив ей решать, что нужно брать, а сама собрала только шелковую сумочку, положив в нее маленький, с ладонь, образ Святой Елизаветы, написанный для нее братом Корнилием. Только Даша Морозова собрала все свои новые платья, сшитые в Марфино — ведь у нее еще никогда не было таких красивых нарядов, и она не была готова расстаться ни с одним из них.

Девушки уже с полчаса стояли вместе с мистером Брауном и служанками около карет, ожидая выхода графини, отдававшей последние приказания Фролу. Англичанин пытался развлекать барышень рассказами о море, но было видно, что он с трудом подбирает слова, чтобы описать красоты заката над волнами, поэтому Долли повела разговор сама и спросила по-английски:

— Капитан, а как называется ваш корабль? Нам всем очень интересно о нем узнать, ведь мы доверим ему свои жизни.

— Правда, мисс? А все дамы понимают по-английски? — обрадовано осведомился мистер Браун, кивнув в сторону горничных.

— Мы все говорим на вашем языке, а своим служанкам переведем ваш рассказ сами, — подтвердила Лиза, а Даша Морозова молча кивнула. Она понимала язык, с детства общаясь с княжнами и их английскими гувернантками, но не очень хорошо писала.

— Мой корабль называется «Афродита», сейчас он стоит в порту Санкт-Петербурга и ожидает вас, — начал свой рассказ англичанин, но тут, наконец, из дома вышла графиня, и все начали рассаживаться по экипажам.

Кареты тронулись, и Долли в последний раз взглянула на светло-бирюзовый дом с нарядными белыми окнами, ставший ей за эти месяцы родным.

— До свиданья, и спасибо тебе, — как живого, тихо поблагодарила она дом, — я была здесь счастлива, ты укрыл нас, дал покой и защиту.

Экипаж свернул в Колпачный переулок, и через пять минут в окне мелькнули новые голубые главы храма Святого Владимира. Долли высунулась в окно, провожая взглядом уже почти восстановленную церковь, но дорога резко повернула и побежала под горку, к Солянке.

— Ну, вот и все, — вздохнула княжна, — прощай, Москва!

Впереди их ждала столица, а потом поездка за море.

Ну, почему деньги так быстро тают? Лаврентий Островский еще раз скользнул взглядом по тощеньким пачкам ассигнаций и небольшой горке монет, разложенных на столе. За пять месяцев, прошедших с момента продажи Афанасьева, он успел прожить более двух тысяч. Если бы не те суммы, что он безрезультатно отдавал своим доморощенным соглядатаям, денег осталось бы гораздо больше.