Я готовлю простой ужин, и Оливер съедает столько, что хватило бы накормить трёх взрослых человек. Он почти беспрестанно зевает, но помогает мне навести порядок, а потом вырубается на моей кровати длинной, взъерошенной, храпящей двадцатилетней каланчой.

И снова мне негде спать. Оливер занял мою кровать. Я сегодня утром убрал палатку, когда Паркер дал мне добро оставаться в спальне на первом этаже шалаша, но я не могу сегодня ночевать там, не вызвав подозрений Оливера.

Последние несколько недель я не возражал против жизни в палатке, но спальня на первом этаже шалаша кажется логичным улучшением, поскольку теперь там можно жить, а ночами становится всё холоднее. Помещение до сих пор в суровом состоянии; придётся довольствоваться надувным матрасом на полу, но хотя бы там есть ванная и работающий водопровод. Когда я прокрадывался в свой дом поздно ночью, чтобы принять душ и приготовиться ко сну, стараясь не замечать Руни, спящую на моей кровати, и её светлые волосы, разлившиеся по белым подушкам как лужица солнечного света, это вызывало странные ощущения в моих внутренностях. Вызывало желание пригладить её волосы, прилипшие к щеке, натянуть одеяло до её подбородка.

А такое дерьмо вообще не должно приходить мне в голову.

Оливер храпит и бормочет себе что-то под нос. Смирившись со сном на диване, который хотя бы достаточно длинный для меня, я чищу зубы и отрубаюсь. Мои сны полны Руни. Руни идёт по тропинке с псом по имени Гарри. Руни смеётся, зажмурившись и ослепительно, широко улыбаясь. Руни в моей постели. Голая. Стонущая моё имя…

— Просыпайся, засоня!

Я резко сажусь и едва не бодаю Вигго.

— Какого хера, — я отталкиваю его. — Сначала он. Теперь ты? Вам тут что, хостел, чёрт возьми?

Вигго плюхается на дальний конец дивана, отодвигая мои ноги, пока его задница не занимает одну подушку.

— Чрезвычайно подавляемая часть тебя явно мечтает о посетителях. Зачем иначе держать запасной ключ над косяком? — он склоняет голову набок и изучает меня, ослепительно улыбаясь. — Ты такой милый с утра.

Возможно, я его убью.

— А ты сатанистски бодрый.

Он смеётся и похлопывает меня по ноге. Я пинаю его по спине, отчего он заваливается набок.

— Я бы сказал, что скучал по тебе, — стонет он, — но я не могу дышать. Думаю, ты сломал мне почку.

— Человеку для жизни нужна только одна, — ворчу я, закутываясь в клетчатое одеяло, под которым спал. Я хочу дрыхнуть как Оливер, который храпит точно в таком же положении, в котором он отрубился прошлой ночью. — Вигго, ты что тут делаешь?

Медленно поднявшись обратно, Вигго закидывает ноги на диван — прямо мне под нос. Я скидываю их обратно.

— Олли не ответил на звонок, — объясняет он. — А он всегда отвечает. Я не мог какое-то время отследить его (естественно, потому что он летел на самолёте, но я-то этого не знал), но когда он снова появился в сети, я сложил два плюс два и сообразил, что мне немедленно надо приехать для моральной поддержки.

Я хмуро смотрю на него.

— Ты отслеживаешь телефон Оливера?

— Только в чрезвычайных ситуациях. Он делает то же самое со мной. Всё с обоюдного согласия.

— Вы двое странные, — бормочу я.

Вигго приглаживает свои каштановые волосы (точь-в-точь того же оттенка, что и мои) и тяжело вздыхает.

— Возможно, я также избегаю мамы.

— Почему?

Он морщится и зажмуривается, пряча те бледные серо-голубые радужки, которые достались ему от мамы.

— Я просрал большой заказ на выпечку для одного из её бесчисленных благотворительных фигулин по сбору пожертвований. Она… была не в восторге.

Это вполне типично. Вигго — это воплощение хаоса. Десятки разных интересов, сотни талантов, но он не может остановиться на чём-то одном. Тогда как у меня есть лишь одно — рисование. Его харизма, может, и спасает его задницу на регулярной основе, но мама — одна из немногих людей, которых не очаровать.

Вигго косится в мою сторону.

— Давай. Прочитай мне нотацию.

— Я бы предпочёл, чтобы ты сварил мне кофе. Ты меня разбудил. Это меньшее, что ты можешь сделать.

— Я не пью кофе, так что едва ли я знаю, что тут делать, но…

— Забудь, — я откидываю одеяло и сажусь. — Не притрагивайся к моей кухне.

Нырнув рыбкой на освободившийся диван, Вигго занимает моё место. Расправляет одеяло на ногах, затем закидывает руки за голову.

— Я буду мятный чай.

Я награждаю его убийственным взглядом.

Он широко улыбается.

— Итак, О сказал тебе, что случилось?

Я качаю головой, наполняя чайник водой, затем неохотно кладу в кружку пакетик мятного чая.

— Сказал, что не хочет об этом говорить. Мы поужинали, прибрались, а потом он отрубился.

Вигго смотрит на меня так, будто у меня выросло четыре головы.

— И ты просто… удовлетворился этим.

— Ага, — я добавляю заранее смолотый кофе в графин с френч-прессом и вдыхаю аромат. Я предпочитаю вкус свежемолотых зёрен, но терпеть не могу шум кофемолки, так что Сара из «Шепарда» каждую неделю делает это для меня, когда я прихожу купить продуктов.

— Аксель, — устало произносит Вигго. — Когда Оливер говорит, что не хочет говорить об этом, это означает, что он очень хочет поговорить об этом.

— В этом нет никакой бл*дской логики.

— Поэтому я и приехал. Я знал, что тебе понадобится помощь. К тому же, похоже, тебе не помешает подмога в шалаше. Что вы там делаете?

Я застываю, держа в воздухе кипящий чайник. Чёрт.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Вигго не настолько невежественный в таких вещах, как Оливер. Мне надо действовать аккуратно.

— Паркер и Беннет реализуют для меня кое-какие проекты. Ничего крупного.

Воцаряется опасная тишина, пока я наливаю кипяток в молотый кофе и в кружку Вигго. Практически с тех самых пор, как он научился ползать, я понял одно — когда Вигго притихает, что-то ужасное или уже происходит, или вот-вот произойдёт. Так что я готовлюсь к тому, что будет дальше.

— Понятно, — он садится, затем наклоняется в одну сторону, потянувшись к заднему карману. Клянусь, если он опять швырнёт в меня ещё один любовный роман, я…

С его ладони свисают персиково-розовые трусики.

— Между прочим, я нашёл это на полу в ванной.

Я медленно ставлю чайник. Выхожу с кухни. Забираю у него трусики. И кладу в карман. Затем иду обратно на кухню и продолжаю готовить кофе, повелевая своему лицу не заливаться жаром. Трусики Руни буквально прожигают дыру в моих спортивных штанах, кончики моих пальцев будто опалены мягкой тканью.

Снаружи я спокойный и собранный. Внутри меня кипит жгучий хаос.

— А теперь, — говорит Вигго,