спрашиваю у неё:

— Во сколько ты хочешь выехать завтра для твоего визита к врачу?

— Запись на 12 часов дня, — говорит она. — Я бы хотела выехать в 11:15, для перестраховки.

Я киваю, затем неохотно отпускаю её стул и делаю шаг назад.

— Аксель? — тихо говорит она.

— Да?

Она отделяет остатки своего кекса от обёртки и слизывает с пальца капельку крема.

— Спасибо за доставку десерта.

Я говорю себе, что не буду пялиться на её полные губы, обхватившие её палец. Я не буду наблюдать, как её палец покидает губы с чувственным причмокиванием.

Вот только я стою и мучаю себя, пока не остаётся ни крошки.

Две недели прошло. Осталось ещё две.

* * *

— Нам туда, — говорит Руни, показывая на вход. — Но серьёзно, тебе необязательно заходить. Если захочешь просто вернуться за мной, я освобожусь через два часа.

— Ты не хочешь, чтобы я заходил?

Она медленно выдыхает, кусая губу.

— Ну то есть… я бы не возражала.

— Тогда я пойду с тобой. Показывай дорогу.

Я иду за ней, определяю наименее оживлённую часть помещения и прислоняюсь к стене. Руни заполняет необходимые бумаги, затем находит меня и встаёт справа от меня.

— Можешь сесть, — говорю я ей. — Я просто предпочитаю стоять.

Она дёргает коленями и качает головой.

— Нормально. Если стоять, легче справиться с нервами.

— Ты нервничаешь?

Она кивает.

— Я не большая фанатка игл.

Игл?

Моя кожа покрывается холодным потом.

— А что это за лекарство?

Руни не замечает моей паники, погрузившись в свои тревоги.

— Капельница. Поэтому я и пробуду тут два часа.

Ох, бл*дь. Сидеть тут два часа и смотреть на Руни с иглой в руке. Мне надо убираться отсюда.

Я мог бы изобразить звонок, притвориться, будто в шалаше случилось что-то непредвиденное. Руни бы улыбнулась и повела себя вежливо, когда я скрылся. Она бы сказала, что с ней всё будет хорошо.

Но наблюдая за тем, как она смотрит ток-шоу по телевизору, при этом толком ничего не видя, сжимая руки в крепкие, нервные кулаки за спиной, я понимаю, что не уйду. Тоже глядя в телевизор, я протягиваю руку, пока наши костяшки пальцев не соприкасаются.

У Руни перехватывает дыхание. Она моргает, затем быстро сглатывает, не сводя глаз с экрана. А потом её кулак медленно разжимается, кончики её пальцев задевают мои, и наши руки крепко сплетаются.

— Дыши глубоко, — говорю я ей, пока мы смотрим на телевизор.

Она кивает.

Я наклоняюсь чуть поближе, и мой нос задевает её волосы.

— Нет, правда, вдохни глубоко.

Она нервно смеётся, делает медленный глубокий вдох, затем следующий. Я дышу вместе с ней, говоря себе, что это не так уж плохо, что я нормально справлюсь. Конечно, мне не нравится, когда иглы вводят в меня (и под «не нравится» я имею в виду «до смерти боюсь»), но если это делается с кем-то другим, то готов поспорить, ничего страшного. Полный порядок.

Когда её зовут по имени, Руни сжимает мою ладонь, затем отпускает. Но двинувшись вперед, она оглядывается через плечо, будто убеждаясь, что я иду за ней. Я ободряюще киваю, затем придерживаю дверь для неё и медсестры, когда мы выходим из комнаты ожидания.

Когда я краем глаза замечаю стойку капельницы, мои колени превращаются в жидкость. Дыша глубоко, я стискиваю челюсти так, что ноют зубы, и сжимаю кулаки, отчего ногти отрезвляющими и болезненными полумесяцами впиваются в мои ладони. Я сосредотачиваюсь на этом ощущении, пока медсестра направляет нас к алькову с откидывающимся креслом, на которое Руни осторожно садится. Рядом есть другое кресло — у стены, но достаточно близко, чтобы я мог держать её за руку, если ей это нужно.

Чёрт, да это, пожалуй, нужно мне.

Пока Руни отвечает на вопросы медсестры, подписывает бумаги и поддерживает светскую беседу, я сижу неподвижно, закрыв глаза и представляя хорошие вещи. Тихую прогулку по лесу, успокаивающее спокойствие, когда ты стоишь позади стены водопада, последняя моя картина, которая мне понравилась.

Но тут ладонь Руни сжимает мою, и мои глаза распахиваются.

— Нормально? — спрашивает медсестра, потирая большим пальцем вену Руни.

Мир слегка плывёт.

— Ага, — бодро отвечает Руни, говоря убедительно, вот только она стискивает мою ладонь с такой силой, что вот-вот переломает мне кости.

— Большой глубокий вдох, — говорит медсестра.

Я вдыхаю одновременно с Руни, глядя куда угодно, только не на иглу, приближающуюся к её руке. Я в порядке. Всё в порядке. Всё будет хорошо. Но тут Руни дёргается от боли и издает жалобный звук.

Вот тогда-то мир погружается в темноту.

Глава 12. Руни

Плейлист: mxmtoon — fever dream

— В одно мгновение ты держал меня за руку, — говорю я Акселю, чьё откидное кресло припарковано прямо рядом с моим, — делал глубокий вдох рядом со мной. А в следующее уже повалился на кровать.

Медсестра усмехается про себя и проверяет капельницу, подающую мне лекарство.

— Бедняга. Вот подожди, когда у вас появятся дети. Ему придётся отдельную койку ставить.

Аксель всё ещё выглядит мертвенно-бледным, пока я держу его за ладонь. Он косится на мою руку и тут же закрывает глаза обратно.

— Всё закончилось? — хрипло спрашивает он.

— Что, милый? — спрашивает медсестра. — Капельница? О нет, только начинается. Мы накроем всё полотенцем, чтобы не было видно. Должно помочь.

Медленно выдыхая через нос, Аксель сжимает мою руку.

— Извините.

Во мне нарастает нечто опасно близкое к привязанности.

— Почему ты извиняешься?

— Потому что я упал в обморок, — натянуто говорит он.

— Ты пытался поддержать меня, — я смотрю на него — губы поджаты, кадык так выраженно выступает при глотании. — Ты остался, хоть иглы и пугают тебя, и это многое значит.

— Хм, — он сжимает мою ладонь и снова роняет голову на спинку кресла.

— Постарайтесь не упоминать это слово, — шепчет медсестра, подмигивая мне.

— Извини, Акс, — я потираю большим пальцем его ладонь, рисуя, как мне хочется надеяться, успокаивающие круги. — Я хуже всех.

— Нет, неправда, — отвечает он. — Этот почётный титул достается скунсам.

— Вот вам сок, — медсестра ставит коробочку яблочного сока на подлокотник его кресла.

Аксель благодарит её, но не открывает глаза и не пытается взять коробочку. Его кожа до сих пор белая как бумага.

Я беру сок, протыкаю положенное место трубочкой и подношу к его губам.

— Открывай.

Он открывает рот и принимает трубочку, принимаясь медленно пить.

— Хочешь услышать научную шутку? — спрашиваю я.

Повернувшись в мою сторону, он открывает глаза и на кратчайшее мгновение смотрит прямо на меня, после чего эти сногсшибательные изумрудные радужки скрываются за веками.

— Конечно.