Итак, этот ланч – ее шанс прекратить подобное невротическое поведение в отношении Кэллума. Она подружится с Грейс и ее мужем, о чем просила в своем письме тетя Конни. Софи легко заводит новых друзей и гордится этим своим талантом. Если ей удастся не покраснеть в первые мгновения, все будет хорошо.

Конечно, проблема с Кэллумом может оказаться самой меньшей из бед, поскольку Софи не совсем уверена, с какой целью ее вообще пригласили сегодня на ланч. Как-то все это несколько странно.

На похоронах тети Конни Софи мечтала лишь о том, чтобы все поскорее закончилось и она могла бы наконец уйти. В голове не укладывалось, что она все же опоздала, чем привлекла внимание публики, а потом – о ужас! – оказалась на передней скамье вместе с членами семьи и рядом с Вероникой. Присутствующие на похоронах вытягивали шею и шушукались на ее счет добрых полчаса. Прямо за ней сидел Томас с женой Деборой и крошкой Лили на коленях. Софи чувствовала, как глаза Дебби торжествующе сверлят ее затылок, словно Дебора обошла соперницу на повороте и выиграла первый приз в лице Томаса. В какой-то момент Лили потянулась вперед и схватила Софи за волосы. «Извините, пожалуйста», – прошептала мать, отрывая ручонку дочери, но в голосе ее не слышалось сожаления. Может, Дебби специально подучила ребенка вырвать клок волос у бывшей папочкиной невесты?

После завершения панихиды Софи немного побеседовала с Энигмой и тетей Розой, и те спросили, придет ли она вечером на поминки.

– Мне пора возвращаться на работу, – извиняющимся тоном пояснила Софи.

– Мы так давно тебя не видели! – сказала Энигма. Софи видела, как плакала во время панихиды бабушка Вероники, но теперь она казалась вполне бодрой и во время разговора подкрашивала губы. – И очень соскучились! Ты должна как-нибудь навестить нас. А на Веронику не обращай внимания: подуется и перестанет. Характер у моей внучки не сахар. В детстве ее мало шлепали. А тебя шлепали? Я сторонница физических наказаний.

– О-о, постоянно, – солгала Софи.

На самом деле мама даже почти никогда не повышала на нее голос, а если вдруг такое случалось, то покупала потом дочери какое-нибудь лакомство.

– Обязательно заходи к нам, дорогая! Милости просим! – сказала Роза. – Конни бы наверняка… о господи, Конни…

Голос ее замер, и казалось, Роза забыла, о чем говорила. Она задумчиво смотрела своими светлыми глазами куда-то мимо Софи, тяжело опираясь на трость. В дорогом бирюзовом платье, роскошная ткань которого очень красиво переливалась на солнце, она напоминала престарелую фею.

– Вам очень к лицу это платье, – заметила Софи.

Роза всегда была ее любимицей среди трех старушек.

Роза моргнула и погладила ткань.

– Да. Красивое, правда? И ткань очень высокого качества. Это мой любимый цвет. Однажды я… ну да ладно. – Она нервно огляделась по сторонам, словно позабыв слова роли и ожидая подсказки.

– Гм-гм! – многозначительно произнесла Энигма. – У нас звоночек от Альцгеймера, да, дорогая?

Софи не поняла, о чем речь, но недоуменно хихикнула, а Энигма тоже фыркнула с довольным видом.

– Мы тут недавно смотрели телепередачу под названием «Звоночки от Альцгеймера». Забавно, правда? Я все время рассказываю об этом приятельницам. Некоторых это очень раздражает: говорят, мол, на себя посмотри. Конечно, может быть, я тоже страдаю старческим слабоумием: иногда и впрямь что-то забываю.

Софи тактично заметила:

– Я тоже вечно забываю, где оставила машину. Или, бывает, набираю номер, а потом не могу вспомнить, кому звоню.

К несчастью, как раз в тот момент, когда Софи и Энигма смеялись, из церкви появилась Вероника. При виде мило беседующей троицы ее буквально перекосило.

– Ах, детка, не делай такое страшное лицо! – сказала внучке Энигма. – А то раньше времени наживешь себе морщины!

– Бабушка, как ты только можешь! – Казалось, Вероника от обиды вот-вот разрыдается.

– Послушай, Вероника… – начала Софи, не зная еще, что скажет, но искренне сочувствуя в тот момент бывшей подруге.

– Не смей со мной разговаривать! – прошипела та.

Находящиеся поблизости гости, почуяв скандал, навострили уши.

– Довольно! – резко произнесла Энигма с таким решительным видом, что Софи показалось, что она сейчас стукнет Веронику.

– Мне и правда пора, – обреченно произнесла Софи. – Большое спасибо, что пригласили меня. Я замечательно провела время. Ну ладно, я пойду.

Она едва ли не бегом устремилась вперед, выкрикивая про себя: «О-О, ТЫ ЗАМЕЧАТЕЛЬНО ПРОВЕЛА ВРЕМЯ, ПРАВДА? НА ПОХОРОНАХ? ЭТО НАДО ЖЕ БЫЛО ТАКОЕ ЛЯПНУТЬ!»

Должно быть, под влиянием стресса в мозгу у Софи вдруг всплыли слова, которые мама заставляла ее повторять в машине, пока они ехали на чей-нибудь день рождения. Стандартная формула вежливости: «Большое спасибо, что пригласили меня, миссис Блейк. (Улыбайся. Не опускай голову. Смотри миссис Блейк в глаза.) Я замечательно провела время».

Замечательно провела время? Ну как можно быть такой дурой?! У нее покраснели даже пальцы на ногах.

Софи уже почти вырвалась на свободу, когда, выходя на улицу, услышала за спиной шаги и почувствовала легкое прикосновение к руке. Грейс. А она-то нацелилась было на мужчину, который каждую ночь спит с такой потрясающей красавицей. Безупречно гладкая кожа. Огромные зеленые глаза. Необыкновенно чувственные губы. Их даже сравнивать нельзя, они словно бы существа разной породы. Если Грейс газель, то Софи – крот.

– Я Грейс, кузина Томаса и Вероники, – представилась она. – Не знаю, помните ли вы меня. Кэллум сказал, вы вместе ехали в такси. Я хочу пригласить вас к нам на обед в следующую субботу.

– На обед? – слабым хриплым голосом недоуменно переспросила Софи.

– Ну да, мы с Кэллумом живем сейчас на острове, в доме моей матери. Я подумала, это будет здорово, потому что… – Грейс замолчала. Казалось, она безуспешно ищет причину, почему это будет здорово. Небось Роза с Энигмой вынудили ее пригласить Софи. – Потому что мы будем соседями! – закончила Грейс, выжидающе глядя на собеседницу.

Ее улыбка была восхитительной, но отстраненной. Грейс напоминала какую-нибудь мировую знаменитость, беседующую по видеосвязи со льстиво заискивающим журналистом.

Софи призадумалась, почему на свадьбе Вероники была просто очарована Грейс. Она обычно слегка недолюбливала тех, кто давал понять, что им безразлично, какое впечатление они на вас производят, потому что сама, чего уж греха таить, испытывала потребность нравиться окружающим. Иногда, разговаривая с кем-нибудь, Софи вдруг с отвращением ловила себя на том, что с готовностью наклоняется вперед, копируя жесты собеседника, двигаясь в такт с ним, кивая и улыбаясь, одобрительно посмеиваясь, сочувственно поддакивая и издавая удивленные восклицания: «Неужели? Правда? Шутите!» Людям вроде Грейс нет нужды менять язык тела, подстраиваясь под собеседника. Они всегда задают тон. Стоят себе, все такие элегантные и невозмутимые, а мелкие сошки вроде Софи суетятся вокруг них.