Малахитов хотел что-то ответить, но в горле пересохло настолько, что полностью парализовало связки.

– Что молчишь? – Голос отца прозвучал строже. – Натворил дел, а теперь, как нашкодивший щенок, отмолчаться решил?

– Этого не может быть, ты же мертв, – обрел наконец голос Малахитов-младший.

– С чего бы это? Не расскажешь, – в голосе отца зазвучала ирония, – кто же это меня жизни лишил? Уж не ты ли?!

У Николая от страха начались позывы в туалет, и он, не выдержав такого напряжения, выключил телефон. Затем, посчитав это недостаточным, вытащил из него батарейку. От приема наркотика не осталось и следа. Ник подошел к роковому телефону и, быстро подключившись, набрал телефон Кузьмы.

– Быстро ко мне. Чтобы был через пять минут! – истерично заорал он в трубку.

– Я не успею, мне еще нужно… – начал было оправдываться управляющий.

– Уничтожу, сука старая! – рявкнул Малахитов, бросив трубку.

Через пять минут бледный Обносов вбежал в кабинет.

– Что случилось?

– Звонил отец. – Николай ненавидящим взглядом уперся в физиономию управляющего.

– Чей отец? – не понял Кузьма.

– Мой! – заорал что было силы парень.

– Ник, зачем так шутить? – На лицо мажордома легла тень растерянности.

– Ты что, сука, не понял, что я сказал?! – продолжал орать Малахитов. – На, смотри входящий!

Он бросил ему свой мобильный телефон. Тот поймал его и погрузился в изучение звонков.

– Какая-то нелепая случайность, – окончательно потерялся Обносов, увидев входящий звонок.

– Ты куда дел трупы, скотина?! – Взяв со стола увесистый бронзовый письменный набор, Ник угрожающе стал приближаться к своему преданному слуге.

– Коленька, ты чего? – испуганно попятился управляющий. – Я после того, как все было завершено, вывез трупы на Черное озеро и утопил.

– Почему тогда он мне звонит? – Уже будучи близким к истерике, Николай хотел услышать только то, что его успокоит и объяснит произошедшее. – Их трупы недавно достали же!

– Я сам ничего не понимаю. Ты только успокойся и положи этот прибор. Ты же знаешь, я предан тебе как собака, ведь это я помог тебе убить родителей, – воззвал к остаткам его разума перепуганный Кузьма.

– Убить? – продолжало трясти Николая. – Я же тебе говорю, это был мой отец. Я его голос узнаю из тысячи!

– Надо было тебе ехать со мной, тогда бы ты сам увидел, как тела отправились под воду, – немного успокоившись, управляющий начал осмысливать случившееся.

– А ты долго оставался на этом месте? – стал уточнять парень.

– А зачем, чтобы кто-нибудь меня там увидел? – пожал плечами Кузьма. – Нет, как только они пошли ко дну, я сразу же погреб к берегу.

– А если отец пришел в себя и выплыл? – затрясся Ник.

– После яда? – с сомнением покачал головой мажордом.

– А где он, оставшийся яд? – вспомнил Николай. – Надо его состав проверить; может, срок годности подвел?

– Кто же хранит улики? – удивился кандидат в мэры.

В этот момент мобильный снова неприятно завибрировал.

– Вот, пожалуйста, – побледнел Малахитов, взяв телефон в руки. – Опять отец. Поговори с ним сам.

– Алле! – с некоторым опасением вступил в разговор Кузьма.

– Кто это? – раздался голос старого хозяина.

– Это я, Кузьма, управляющий. – Мажордом для Ника включил телефон на громкую связь.

– А, это ты, Обносов, – сухо отреагировали знакомые тембры голоса. – Что, на мое место метишь? Для этого меня убить пытался? И ты, сынок, на отца с матерью руку поднял… Как после этого живешь? Не страшно? Чего молчишь? Ты же слышишь меня по спикерфону.

– Я? Я ни в чем не виноват, – выдохнул испуганный сын.

– Я тоже ни в чем не виноват, что вы, Иван Николаевич, как можно такую напраслину возводить, – сбиваясь, затараторил Обносов, вторя своему молодому подельнику.

– Ждите, скоро вы почувствуете, что такое расплата, – перебил его Малахитов-старший.

– А где вы и как Лида? – попытался выхватить побольше информации Кузьма, но телефон мэра запищал короткими гудками.

– Ну, что теперь скажешь? – нетерпеливо спросил Ник.

– Да, похоже на хозяина, – констатировал озабоченный управляющий. Затем он спохватился: – Но ведь я сам его труп сбрасывал с лодки. Может, этот телефон выпал из одежды Ивана, когда я его грузил в машину, а потом выгружал, и в лодке… Наверное, кто-то нашел телефон. Лодку я брал со станции проката.

– Тогда как ты объяснишь голос отца? Ты же слышал, – с надеждой продолжал допытываться Ник.

– В телефоне были сохраненные данные; нашедший мог понять, кому он принадлежал, вот и решил над нами посмеяться, – вымучивал подходящее объяснение Обносов.

– Посторонний не обвинил бы нас в убийстве, – сказал Николай, снова погружаясь в уныние и страх.

– Надо усилить охрану, – подумал вслух мажордом.

– Я завтра поеду на генетическую экспертизу, – вспомнил Николай Малахитов. – Если она подтвердит, что найденные тела принадлежат моим родителям, то этот звонивший – именно тот человек, о котором ты говорил.

– А если нет?

– А если нет, то нам конец, – задрожал голос у Ника. – Ты же знаешь моего отца, он нас с тобой порвет на кусочки.

– Это точно, – сдавленно подтвердил Кузьма.

На прощание было решено подключить адвоката Борисенкова, чтобы тот придумал комплекс защитных мероприятий и помог пролить свет на эту ситуацию.

– И возьму у телефонного оператора выписки по звонкам с телефона твоего отца, – перед тем как выйти за дверь, пообещал Обносов, – может, там что-нибудь подскажет нам об этом шутнике.

После его ухода Ник почувствовал себя немного лучше. Первый шок прошел. Вместе с окончанием действия наркотика пришло и понимание, что живых мертвецов не бывает, а значит, это чья-то злая шутка. Он поднялся к комнате Анжелы и отпер дверь. Девушка читала книгу. Он закрыл дверь на ключ, спрятал его в карман и присел на край кровати.

– Ну как, ты надумала?

Анжела молчала. Он придвинулся к ней ближе и заигрывающим движением погладил ее по ноге. Девушка отдернула ногу, словно к ней прикоснулась лягушка.

– Раз ты такая нерешительная, я сам за тебя буду решать. – Отвергнутый Малахитов чувствовал, что его снова переполняет злоба.

– Отпусти меня, и я никогда ни в чем тебя не упрекну, – попыталась вновь достучаться до его сердца девушка. – Хочешь, я уеду из города?

– Беременной? Нет! – отчеканил Малахитов, и по его взгляду Анжеле стало ясно, что он уже принял какое-то решение.