зубы и снова попыталась погрузиться в чтение. Мне удавалось разбирать отдельные буквы, даже слова, но опознаваемого было слишком мало для того, чтобы составлять связные предложения. Гр-р-р, а я ещё думала, что у меня почерк неразборчивый, стеснялась Тобиасу, блестяще освоившему каллиграфию, лишний раз записку написать! Вот уж действительно, всё познаётся в сравнении! Вот эта каракуля, например, а или о? А может, вообще б или в? Дверь камеры опять ревматически заскрипела, отвлекая меня от моих многотрудных изысканий. Да что же это такое-то, в самом деле, прямо не камера, а проходной двор или таверна, с утра посетители косяком валят! Я сердито вскинула голову, сверкнула глазами на неурочного посетителя, оказавшегося слугой, а точнее другом Тобиаса.

— Привет, — паренёк лучезарно улыбнулся, сбрасывая с плеч весьма увесистый мешок. — Не знаю, помнишь ты меня или нет, поэтому представлюсь снова. Я — Эрик.

Не ответить на такую тёплую улыбку было просто невозможно, да и смотреть букой на того, кто долгие годы жил бок о бок с моим любимым, поддерживал его и помогал по мере сил, тоже было глупо. Я отодвинула в сторону листы и улыбнулась:

— Я помню вас, Эрик.

— Нас? — паренёк демонстративно огляделся. — Со мной больше никого нет.

— Тебя, — я послушно исправилась. — Я тебя помню.

— Прекрасно! — глаза Эрика янтарно засияли, в очередной раз открыв его драконью сущность (удивительно, как это жители Лихозвонья ещё не разгадали истинную суть этого паренька?). — А я тебе тут гостинчик принёс.

Молодой дракон придвинул к себе мешок и принялся с деловым видом вытаскивать из него большую баранью ногу, десяток варёных яиц, литровую сыто булькнувшую флягу, каравай хлеба, полотняный мешочек с солью, три больших румяных яблока, горсть конфет и связку баранок. Мама милая, да я же и за неделю всё это не съем!

— Тоби-то вечно про еду забывает, его, точно маленького, едва ли не с ложечки кормить приходится, — голос Эрика звучал глухо, молодой дракон по самые плечи ввинтился в мешок, продолжая вынимать из него всё новые и новые лакомства. — Вот я и решил тебе что-нибудь принести перекусить, а то вы с ним к концу расследования вообще двумя скелетами станете, как тогда детишек рожать?

От таких откровений у меня вкуснейший пирожок с мясом поперёк горла встал, я закашлялась едва ли не до слёз. Молодой дракон заботливо похлопал меня по спине, сунул в руки флягу, одуряюще пахнущую вишнёвым компотом.

— Да ты кушай, кушай. Тебе силы нужны, натерпелась-то ты немало, да и вряд ли тебя тут разносолами баловали. А для ведьм, как и драконов, очень важно регулярно восстанавливать потраченные силы, иначе магия подчиняться не будет. Инквизитору, кстати, тоже силы надо восстанавливать, но последние дни Тоби из дома убегает раньше, чем я успеваю его накормить.

Эрик огорчённо надул губы, почесал кончик носа:

— Короче, я тебя попросить хотел. К тебе же он каждый день забегает, а то и не по одному разу… Да даже если и один раз, это тоже неплохо…

Я так заинтересовалась, что даже жевать прекратила, во все глаза глядя на дракона, который выглядел прямо-таки до невозможности смущённым.

— Короче, ты его подкармливай тут, ладно? А то волнуюсь я за него, он же вымотает себя так, что не только магический, жизненный резерв до дна осушит, а снова его от грани отводить удовольствие, знаешь, сомнительное.

У меня в голове стало пусто-пусто, точно кто-то со всей дури мешком с зерном ударил. Остатки пирожка выпали из ослабевших пальцев, как и фляга, которую Эрик едва успел подхватить.

— Как это снова от грани отводить? Тобиас был на грани жизни и смерти?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Парнишка понял, что ляпнул нечто, явно не предназначенное для моих ушей, и заюлил, засуетился, старательно уводя меня от опасной темы:

— Так служба-то у него какая, сама понимаешь… Да ты не переживай, ну, было… случалось… так что с того? Тем более что сейчас он жив, здоров и счастлив так, что сияет ярче солнышка, народ на него аж коситься начал, решили, что инквизитор в уме повредился. Да шучу я, шучу, нормально всё с ним, никто на него внимания не обращает… Ну, то есть обращают, конечно, девки вообще засматриваются… Тьфу, короче, нормально всё с ним, полон сил и желания доказать твою невиновность, вот!

Эрик слегка дрожащей рукой вытер потный лоб и опять юркнул в уже изрядно опустевший мешок.

— Тоби тебе тут ещё бумаги передал и чернил. Сказал, тебе может пригодиться.

Паренёк вытащил большую пачку бумаги и литровый пузырёк чернил. Хм, мне кажется, или у этого мальчугана явный признак гигантомании, ещё одна характерная для драконов черта?

— А зачем тебе чернила, а? — Эрик едва ли не пузырился от любопытства и жажды пикантных, можно даже романтических, подробностей из жизни одной скромной ведьмы. — Письма будешь Тобиасу писать, да? А я стану почтовым голубем вашей любви, буду, как в книгах, записки передавать?

Предложение, конечно, очень милое, обязательно им воспользовалась бы, если бы не была уверена, что наши письма будут самым беззастенчивым образом вскрываться, читаться, а то и цитироваться многочисленным подружкам. Нет уж, личная жизнь потому так и названа, что касается только двоих.

— Если бы, — я выразительно вздохнула и придвинула к себе записи травницы. — Мне надо вот эти записки расшифровать. Поможешь?

Эрика заметно перекосило, он тут же вспомнил о важных и неотложных поручениях и испарился из камеры быстрее, чем капля росы под жаркими лучами солнца. Хе-хе, а ещё говорят, что от любопытства молодых драконов никакого спасения нет. Фантазию надо проявлять, только и всего!

С удовольствием подкрепившись и утолив жажду нежно любимым вишнёвым компотом, я торжественно водрузила на лавку бумагу и чернила, забралась с ногами на ложе и уютно примостила у себя на коленях записи травницы. Вот век бы не подумала, что так вообще возможно, но даже в тюрьме можно устроиться с комфортом! На сытый желудок и работа пошла веселее, через час каракули и беспорядочные точки-чёрточки я уже классифицировала в самый настоящий алфавит, а ещё через два разжилась простым и эффективным (если верить заметке на полях) рецептом от подростковых угрей. Тобиасу, конечно, сей рецепт без надобности, ему другое интересно,