Несмеян разменял уже семнадцать зим, но не годился младшему по возрасту Грызуну даже в подметки. Он был вечным вторым номером и, что делало его действительно ценным, прекрасно понимал, что он именно второй номер.

– Уверен? – спросил он.

Грызун кивнул.

– Они все время подходят ближе к зданиям на перекрестках, стараются рассмотреть таблички. Они умеют читать, это точно. Во всяком случае, кто-то из них…

– А их сколько?

– Двое. На лошадях. Лошади подкованные, фармерские.

Он говорил короткими предложениями, как рубил.

– Может, это и есть фармеры?

Грызун покачал головой.

– Нет.

– Что они ищут?

– Не знаю я, – раздраженно пролаял Грызун. – Сказал же… Дом какой-то ищут. Идут к реке. С хера ли мне знать? Тут домов тыщи!

– Ты же не умеешь считать до тыщи, Грызун!

– С хера ли мне уметь считать? Мне и так зашибись!

– Ладно, забили…

Несмеян знал, что злить Грызуна небезопасно, тот и характером походил на крысу – такой же злобный и мстительный. Беспощадный его забери, никто не удивится, если у Грызуна на заднице обнаружится тонкий лысый хвост!

– Далеко ушли? – спросил Несмеян, отводя взгляд.

Вокруг них возвышались дома. Много домов. Несмеян тоже умел считать, но максимум до двух полных рук, да и то с помощью пальцев на руках и ногах, но был уверен, что домов тут много больше тысячи и, кстати, был прав.

Здесь, на окраине, строения сохранились лучше, чем в Даунтауне. Высотки хуже двух-трехэтажек переносили испытание временем и погодой, так что развалин в центре было гораздо больше, чем на отшибе.

Грызун стал на колени возле примятой копытами травы, потрогал руками след, снова пошевелил ноздрями, словно притягивая к себе запахи, покрутил крысиной головенкой и выдал:

– Свежие следы. Часа три-четыре назад здесь прошли.

– Хорошо, – ответил Несмеян и покивал в подтверждение того, что все действительно идет неплохо. – Хорошо, что они выбрали эту дорогу и прижались к реке. Мы их возьмем, если они не умеют летать.

– Или плавать, – фыркнул Грызун.

– Плавать в быстрой воде? – ухмыльнулся Несмеян, но улыбкой эту гримасу мог назвать только тот, кто улыбок не видел никогда. – Это верная смерть.

Грызун повернул к Несмеяну свою острую мордочку и смешно хрюкнул, что должно было означать «во, прикол!».

– Лучше убить их до того, как они утонут.

Он махнул рукой, приказывая троим рядовым бегунам приблизиться.

– Выходим к реке, – приказал он, – и топаем по берегу. Глаз с друг друга не сводим. Что-то подозрительное – стреляем. Шуршит – стреляем. Двигается – стреляем. Наших тут нет. Нам пленные не нужны…

Бегуны молчали и смотрели на что-то за его спиной. У одного из них от удивления приоткрылся рот.

Грызун бросил взгляд через плечо и тут же стремительно повернулся.

В стороне реки клубился черный дым, взлетали вверх искры. Внезапный порыв ветра принес вонь пожара, мгновенно перекрывшую все остальные запахи.

Через несколько секунд Грызун уже смотрел на пламя с крыши – он взлетел по щербатым ступеням, не чувствуя под собой ног. Дом был невысок и полного обзора у Грызуна не получилось, но и первого взгляда было достаточно, чтобы понять – ветер гонит огонь в их сторону, в сторону Даунтауна.

Зря в племени радовались нынешней сухой и теплой осени – прогретые летним солнцем дома горели как спички, а хуже всего было то, что горела трава, а от нее и молодая поросль деревьев, и низкорослые кусты, заполнявшие переулки. Это было хуже пожара в лесу. Гораздо хуже. Сгоревший лес вырастет вновь, а вот сгоревшие дома…

– Вот дерьмо… – выдохнул Грызун, и трижды повторил: – Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

– Лучше не скажешь, – кивнул Несмеян, и поправил на плече автоматный ремень. – Но мы же не побежим?

– С х. ра ли нам бежать? – фыркнул Грызун и осклабился. – Пусть другие бегают.

* * *

Бутылка, описав дугу, упала в оконный проем и за ним тут же полыхнуло багровое пламя.

Книжник поднял обслюнявленный палец вверх, проверяя направление ветра.

– И в этот! – приказал он, показывая на дом с проваленной крышей. – Зажги его сверху, Белка!

Зазвенело стекло и по старой заросшей крыше побежали языки пламени.

Упфф!

Огонь вздохнул, облизывая долгожданную трапезу, весело затрещал, перемалывая высохшее дерево, и заплясал на трухлявых балках свой боевой танец.

– И траву поджигай! – крикнул Книжник.

Бутылка, заполненная смесью вонючих едких жидкостей из стеклянных бутылей, стоявших внутри ангара, и загустевшего старого топлива из цистерны, покатилась по земле, разбрызгивая быстрое пламя.

Трава занялась мгновенно.

Белка смотрела на дело их рук с восхищением.

Огонь, пущенный хитрым челом Книжником, не только отсекал от них погоню. Поднявшийся осенний ветер гнал пожар в сторону Даунтауна.

– Хороший план, Книжник, – с одобрением произнесла Белка.

Огонь, разгоравшийся в одном из подожженных ими домов, нашел себе добрую еду: что-то пыхнуло и пламя внезапно взлетело к небесам, окруженное густыми клубами серо-черного дыма.

– Десять домов, – Тим с довольной улыбкой почесал нос. – Десять пожаров. И каждый из них может уничтожить Сити. Что бы ты спасала в первую очередь? Какой бы тушила? Учитывая, что через несколько часов, как раз к ночи, тут будет гореть все…

– О! Теперь я вижу, что это действительно хороший план!

– Можешь поверить, – сказал Книжник спокойно, – им станет не до нас.

– Уходим, – скомандовала Белка.

Рыжая мордочка Друга высунулась из ее капюшона. Бельчонок, словно заядлый курильщик, глубоко втянул едко пахнущий воздух, сухо, с отвращением, кашлянул и тут же шмыгнул обратно.

* * *

Айша заметила дым над городом, только когда ее отряд въехал на Баттерфляй – многоуровневую эстакаду, по которой когда-то авто попадали на мост.

Парковые, впервые увидевшие такую громадину, явно почувствовали себя не в своей тарелке. Они вообще начали паниковать, едва войдя в Даунтаун Сити. Что с них взять? Дикари! Вот поглядев вблизи на настоящий Даунтаун, который начинался в нескольких милях к юго-востоку по тут сторону Мэйн-Бридж, можно было действительно тронуться умом! Там до сих пор остались стоять несколько настоящих башен высотою в полсотни этажей – рай для смотрецов, дающий обзор на много миль вокруг.

Жрица усмехнулась.

На ту сторону еще предстояло попасть. Желательно живыми.