— ...чтобы вы сдвинули этот камень.

— Зачем тебе этот камень, сынок? — Ты хочешь сделать из него свой постамент? — Ты спрятал улики под этим камнем? — Тебя это беспокоит?..

Браунинг взмахом руки угомонил спасателей, а Югорус направил палочку на каменного постового.

— Отвали!

Бутовый покачнулся и отвалился набок, продолжая искусно прикидываться простым камнем. Разве что веко дрогнуло.

— Вот вы где! — донесся из норы крик Мергионы. — Профессор Лужж! Я возмущена!

— Я сейчас все объясню! — послышался голос Амели. — Это я виновата!

Сен присел на один из камней. Вскоре он понял, что сидит с закрытыми глазами, и это нелогично, нерационально, но чертовски здорово. Спасатели переместились к норе и теперь галдели там.

«Почти тишина, — подумал Аесли. — Какое счастье».

— Спасибо тебе, Сен Аесли, — сказал камень, на котором он сидел.

Сен приоткрыл один глаз. Снизу хитро смотрел Песочный Куличик.

— Теперь я их быстро осчастливлю. В следующую же ночь я поставлю условие: или они пропускают меня к хочугам, или я начинаю шевелиться днем и открываю тайну Стоунхенджа мудлам. И пока мои мыслители будут ворочать каменными мозгами, я незаметно проникну в катакомбы и выпущу хочуг. Как тебе мой план?

— Шантаж и обман, — сказал Сен.

— Точно! — просиял Куличик. — Я знал, что тебе понравится.

— Сен! — Бальбо отделился от остальных и направился к Великому Герою на Отдыхе. — Как ты думаешь, этот подвиг следует назвать «Ослепляющий взор Героя» или «Проклятие серого камня»?

Аесли поднял с земли глиняную табличку с обвинительным заключением и прикрыл рот философа-шантажиста.

— Ты прикрываешь меня? — донеслось из-под таблички. — Спасибо еще раз! Предлагаю вечный союз, вдвоем мы сможем осчастливить не только мое племя, но и твое!

— Не нравится? — летописец подошел вплотную. — Ты прав. Необходимо более динамичное название. «Багровая мгла»? Еще короче?

— Нужно привлечь, — глухо вещал Куличик, — какого-нибудь мага. Лучше дракона. Мы будем летать над поселениями и сеять разумное, доброе, вечное, сильное, быстрое...

— Название «Стоунхендж» пойдет? — делился идеями Бальбо. — Нет, никакой динамики. А «Взрыв»? Динамика есть, смысла нет.

Аесли положил сверху еще одну табличку, и теперь до него долетали только отдельные слова:

— ...поголовно... а кто не с нами, тот пожалеет... пусть только попытаются... ковровое хочугометание...

«Да мне какое дело, — подумал мальчик из последних сил, — пусть себе пробует. В Британии сто тысяч магов. Что они, без меня не разберутся?»

— Сен! — обиделся летописец. — Я и так за тебя уже все придумал. Подскажи хотя бы одно слово. Может, «Порыв»? Или «Мужество»?

«Но... оставить каменное племя на растерзание этому фанатику? Нельзя. Выдать властям фанатика, который считает тебя спасителем? Некрасиво. Закладывать нехорошо. И не закладывать нехорошо. И мне что-то нехорошо».

— ...тотальное счастье... смысл жизни каждому... главное, чтобы меня этот Фантом не заметил... арестует... уведет... упущу момент...

Сен встал.

— Мистер Фантом Асс! — громко позвал он. — Следствию нужна помощь?

— «Возмездие»? — предложил Рюкзачини очередной вариант.

— Предательство! — завопил Песочный Куличик, выплевывая глиняные таблички.

Рыба ищет где глубже, а человек не рыба

Ихтиандр

Лучший способ спрятать улику — положить на самое видное место и завалить всякой ерундой.

Д. Ватсон. «Этот самозванец Холмс»

в которой Мергиона зевает, Порри отстаивает право на творческий беспорядок, Сен решает проблему распределения, а Амели тренирует добрую волю

— Гаттер, а почему... — Мергиона зевнула, — у вас такая свалка? Как вы здесь вообще живете? Гаттер? Ты где?

— Я здесь, — отозвался Порри, высовываясь из-за груды забракованных чертежей, отделенной башней

из использованных конспектов от груды одобренных чертежей. — И это не свалка, а творческий беспорядок.

— Знаешь, Гаттер, когда мне понадобится устроить засаду, я выберу вашу комнату. Здесь можно целый взвод спрятать.

— Прямо-таки взвод, — усомнился Сен, показываясь из-за стога одежды, которую уже один раз надевали, но которую, прежде чем отдать в стирку, вполне можно надеть еще раз.

— Не меньше! Вот, к примеру, Амели специально не пряталась, а попробуйте ее найти... Амели, молчи!

Сен и Порри повертели головами.

— Ты уверена, что Амели здесь?

— Ха! Амели!

— Я тут, — сказала Амели из угла, заваленного пришедшими в негодность электромеханическими устройствами, которые, может быть, удастся починить или использовать еще каким-нибудь способом.

— Вот... — зевнула Мерги. — Если бы в Первертсе проводился чемпионат по захламленности, ваша комната заняла бы весь пьедестал. И завалила бы его всяким хламом.

— Это не захламленность, а рациональность, — сказал Аесли. — У нас нужная вещь лежит не там, где она якобы должна лежать, а там, где она может понадобиться. Например, носки... или штаны лежат возле кровати, потому что...

Мергиона зевнула. Сен замолчал. Что-что, а зевать Пейджер умела. А если она начинала еще и потягиваться, то сама мысль об активной деятельности казалась преступной. При этом Мерги удивительным образом умела совмещать зевание и активные действия.

— Ага, потому что, — сказала Мергиона, сопроводив очередной восхитительный зевок энергичным прыжком с двумя полуоборотами в шпагате. — А посылки с домашним вареньем лежат на полках с чистыми рубашками, потому что это последнее, что вам может понадобиться. Надеюсь, хотя бы полки лежат в шкафу... А где шкаф? У вас же был шкаф!

— Ничего, — сказал Порри, — найдется.

— Неудивительно, — Пейджер потянулась, — что похитители не смогли отыскать Трубу Мордевольта. Может, она до сих пор здесь? Где-нибудь в углу с использованными тумбочками?

— Нет, — сказала Амели и профессионально всхлипнула. — Труба оставалась на видном месте, на столе. Ее все-таки кто-то взял.

— А еще кто-то взял Мордевольта, — зевнула Мергиона. — Ну, ничего... — она зевнула еще раз, — сейчас мы их найдем, и тогда... А ну перестаньте дразниться!

— Никто не дразнится... — Сен с трудом подавил зевоту[54]. — Просто спать очень хочется.