– Мишель, прости, сейчас не могу тебе объяснять, это долго. Правда. Но потом все расскажу. Не обижайся, ладно?

– На вас – никогда, – искренне и без тени насмешки говорит Мишель.

Я поворачиваю голову к Стасу.

– Я все слышал, – говорит он, – у тебя сильный динамик.

Я вздрагиваю. Точно так же говорит мой муж. Мне становится не по себе. Стыдно. Сижу здесь, целуюсь… Я осторожно отодвигаюсь, делая вид, что роняю сумку, убирая в нее телефон. Когда выпрямляюсь, ловлю на себе сосредоточенный и даже немного жесткий взгляд Командира. Прищурив глаза, он не торопясь достает пачку сигарет, крутит ее в руках и снова убирает в карман.

– Что случилось, Стас? – мой вопрос вырывается непроизвольно, ну не может же быть, что он обиделся, если я немного отодвинулась? Нет, обидеться он может, но не настолько, чтобы так зло глядеть на меня. Да и взгляд у него был не обиженный, а сердитый.

– Стас… – я касаюсь его руки, потому что он сидит, уставившись в землю. – Стас, посмотри на меня.

Он поднимает голову:

– Что?

– Так продолжаться все равно не может, – начинаю я осторожно, с трудом подбирая слова, – у тебя семья, у меня семья, легкой интрижки у нас не получится, а значит – боль, обида, ложь…

– Ксанка, – Стас перебивает меня, – я уже сказал, что все понимаю. Ответь мне только на один вопрос. Только на один, но честно. Ответишь? – Он смотрит мне прямо в глаза, смотрит серьезно и в то же время как-то по-детски доверчиво.

– Да. Я отвечу честно, – обещаю я.

– Мишель – он…

– Друг, – я даже не даю задать ему дурацкий бессмысленный вопрос, – только друг. Можешь даже считать, что ты не задавал этого вопроса. Потому что мне обидно на него отвечать.

– Прости. – Стас просит прощения, но в интонации и во взгляде нет ни капли раскаяния – только какой-то телячий восторг. Мальчишка! Он снова обнимает меня, и его губы нежно ласкают мои волосы, касаются моего виска, щеки…

– Стас, я не могу… – Я хочу сказать, что это неправильно, но он снова перебивает меня:

– Завтра, Ксанка, завтра. Завтра я сотру твой номер из моего телефона, вернусь к обычной жизни, и все закончится.

– Ну уж нет, только вот завтра телефон мой не стирай – потому что завтра ты должен мне позвонить и отчитаться, что ты сказал Олегу Георгиевичу, как зовут Язычника.

Стас хохочет.

– Вместо того чтобы обидеться, как, дескать, все закончится? Разве ты не станешь стоять под окнами, и звонить, и молчать в трубку? Разве ты не будешь страдать и мучиться? Вместо всего этого ты…

– Погоди, я до этого еще не дошла, – смеюсь я немного смущенно: и откуда он знает всю эту женскую чушь? – Все будет потом. Но сначала нам нужно вывести Язычника на чистую воду, а то морочит голову детям со своим стулом ритуальным…

Я замолкаю на полуслове и даже не двигаюсь, почти не дышу, боясь спугнуть мелькнувшую догадку.

– Ксанка? – Стас, наклоняясь, заглядывает мне в лицо. – Что?

– Стул, – я поднимаю глаза и поворачиваюсь к Стасу. – Они скачут вокруг стула в детских масках.

– Кто-то из твоих знакомых там побывал. – Стас не спрашивает, он утверждает. Да, как же мы хорошо понимаем друг друга – просто чувствуем. – Кто?

– Максим и Сережа – землекопы с моего участка. Студенты…

Я рассказываю о том, как встретила ребят, стараясь, по возможности, во всех деталях вспомнить, что они говорили. К сожалению, тогда я не обратила должного внимания на их болтовню.

– Можно порасспросить их поподробнее, они каждый день во второй половине дня у тебя копают, – продолжаю я с воодушевлением, но тут же вздыхаю: – Только что это даст? Они всего один раз там были и вряд ли пойдут снова – Максиму сильно не понравилось…

– Ну, если мы Максима попросим, я думаю, он и еще раз сходит, – говорит Стас, – особенно если задание ему дать.

– Стас! – я с возмущением гляжу на него. – Это дети совсем, ты что, подставить их хочешь? Ты забыл, с кем мы имеем дело?

И вдруг меня осеняет:

– Надо мне туда пойти.

– Очень смешно, – Стас качает головой и целует меня в ухо. Я не сопротивляюсь, ведь решили уже – завтра…

– А что такого? – я прижимаюсь к его плечу. – Даже если мальчишки туда еще раз сходят, то что они узнают? Ну, молятся там, ну скачут вокруг стула – закон развлекаться не запрещает…

– А ты сразу все узнаешь, – скептически говорит Стас, – придешь, и Язычник тебе расскажет, как он бомжа убивал, какие еще убийства планирует и вообще какие нехорошие дела замышляет. В первый же вечер все расскажет, раскается и пойдет сдаваться в милицию…

– «И тут Остапа понесло…» – не выдерживаю я. – Стас, угомонись. Серьезно говорю, посмотреть бы не мешало. А потом, ты помнишь, я ему понравилась. Может, он…

– Забудь.

Похоже, он рассердился. Я замолкаю. Потом тихо поднимаю голову и осторожно целую его в щеку. Понимаю, что не права, но ведь завтра уже ничего не будет…

– Не провоцируй меня, Ксанка, – неожиданно серьезно говорит Стас, – я и так уже…

– Ты говорил, что у тебя мало времени, – неожиданно вспоминаю я, – ты опоздал уже, наверное?

– У меня мало времени на встречу с тобой, – Стас смотрит на часы, – через час ты заканчиваешь работу.

Я замолкаю. Стас осторожно перебирает рукой мои волосы, гладит меня по плечу. Потом ласково одним пальцем проводит по моей щеке и, коснувшись подбородка, поворачивает к себе.

– Что же мне делать с тобой, а, Ксанка? – Он говорит тихо, как бы про себя. И я молчу, понимая, что на этот вопрос нет ответа. Впрочем, он и не ждет его. Это я знаю. И еще я знаю, что если вот так молча буду смотреть ему в глаза и ждать его слов… да, приятных, красивых, о том, как трудно ему, о том, что нравлюсь я ему, или даже о том, что он меня любит, – если буду ждать всех этих ласкающих слух и самолюбие женщины слов, то, конечно, дождусь. Еще немного, и он начнет говорить, но… это жестоко. С моей стороны жестоко. Потому что через час я заканчиваю работу и должна буду идти домой, и еще потому, что завтра ничего больше не будет. Мне кажется, что это «завтра» ему дастся труднее, если сейчас будут сказаны слова. Но он дорог мне, и я не хочу причинять ему боль. Я не хочу, чтобы этот мужчина страдал. Поэтому я улыбаюсь и говорю:

– Как что делать? Отпустить, конечно, в секту.

При этом я смотрю на него ласково, но несерьезно.

Стас улыбается.

– Нет.

– Стас, но ты согласен, что надо посмотреть, что там за секта?

– Согласен, но ты туда не пойдешь. Опасно. Я же не могу пойти с тобой. Он меня знает.

– Со мной может пойти муж.