«Татарин, – подумал Комов, – а может, с Кавказа. Они все похожи».

– Что вас интересует?

– Меня лично ничего не интересует, – мужчина затянулся, выпустил тонкую струйку голубого дыма, – а вот моих знакомых интересует ваш близкий родственник.

– Кто? Дочь, жена?

Мужчина коротко хохотнул и тут же прикрыл рот ладонью.

– Нет, их интересует ваш брат.

– Я с ним уже давно не виделся.

– Не надо делать из меня дурака. Полгода назад он приезжал в Москву, гостил у вас, хотя останавливался в гостинице.

– Ну и что из того?

– Сергей Борисович, давайте разговаривать немного по-другому: ведь не я у вас на допросе, мы вышли прогуляться, пытаемся обсудить дело, решить проблему к обоюдному удовольствию. Вам нужна кассета, а моим знакомым нужны определенные услуги, которые может оказать ваш родной брат.

– Это невозможно, он другой, не такой, как я, – глухо произнес Комов.

– Тогда до свидания, – мужчина резко поднялся, застегнул пуговицы, посмотрел на Комова сверху вниз, Комов тоже вскочил.

– Погодите! – полковник ФСБ стал бледен, его глаза слезились, словно в них попал песок. Комов рукавом куртки вытер глаза. – Мой брат – честный человек, он ученый. Я не имею на него влияния.

– О его честности мы знаем, иначе бы не обращались к вам. Зачем нам посредник? Мы хотим, чтобы вы с ним договорились.

– Какие гарантии, что я получу кассету, что ее никто и никогда не увидит?

– Честное слово, – равнодушно сказал мужчина, потер крепкий небритый подбородок, Сергей Борисович даже услышал хруст щетины. – А какие вы хотите гарантии?

– Не знаю. Я хочу быть уверенным.

– Если хотите – будьте. Вы подумайте, Сергей Борисович, над моим предложением. Если вам нужны деньги, то и это не вопрос. Я вам позвоню, – мужчина быстро покинул сквер.

Комов долго смотрел ему в спину, видел, как высокий мужчина перешел улицу и потерялся, смешавшись с толпой, на противоположной стороне.

– Ну вот, – сказал Сергей Борисович, – вот я и попал, а точнее, попался.

* * *

Екатерина Маслицина в свои тридцать четыре года успела блестяще защитить кандидатскую диссертацию. Заведующий лабораторией доктор наук Николай Матвеевич Горелов был доволен своей ученицей, чем мог, помогал, подсказывал, направлял. В последние полгода с ней произошли перемены. Если раньше она первой приходила в лабораторию и последней покидала стены института, то теперь это случалось не так уж и часто, но Горелов стремился не замечать перемен в ней. Трудно разочаровываться в любимых учениках.

Вот уже полгода обычно сосредоточенное выражение миловидного лица изменилось, Маслицина часто и счастливо улыбалась, громко хохотала. На левой руке блестел перстень с бриллиантом, одежда была из лучших магазинов, неброская, но очень дорогая. В лаборатории она задерживалась редко, работу над докторской диссертацией забросила, хотя все поручения своего шефа выполняла, как и прежде, в срок и очень аккуратно, не допуская досадных промахов и ошибок.

«Что ж, женщина есть женщина, – глядя на Екатерину, однажды подумал Николай Матвеевич Горелов. – Я сам ей советовал переключиться на личную жизнь.»

Как-то днем, когда Екатерина с бумагами вошла к нему в кабинет, доктор Горелов внимательно взглянул на женщину, приподняв очки с толстыми стеклами, устало улыбнулся:

– Екатерина, вы выглядите на пять с плюсом. У меня такое впечатление, что вы сделали великое научное открытие.

– Нет, что вы, Николай Матвеевич, – улыбнулась женщина, – никаких открытий я пока не сделала.

– Значит, что-то нашли.

– Может быть, – задумчиво произнесла Маслицина.

– И что же это, дорогая моя?

Екатерина на какое-то мгновение замешкалась, затем, положив бумаги на стол шефа, загадочно улыбнулась и, потупив взгляд, произнесла:

– Я встретила мужчину.

– И что, Екатерина, он красив, умен?

– Да, Николай Матвеевич, и то и другое.

– Ученый, из нашего круга?

– Нет, – сказала женщина, – он умен, но не ученый.

– На свадьбу, Екатерина, надеюсь, меня, старика, пригласите? Я с удовольствием потанцевал бы с невестой.

– Конечно же приглашу, – сказала женщина. – Вот результаты, я разнесла их по времени, просмотрите, пожалуйста.

– Хорошо, просмотрю, – Горелов даже не взглянул на бумаги. – Зайдите в конце рабочего дня, переговорим.

Екатерина учтиво кивнула и удалилась, покинув шефа в одиночестве.

Он подвинул к себе бумаги, водрузил на переносицу очки и принялся изучать результаты. Он просматривал цифры быстро, иногда карандашом что-то отчеркивал, ставил вопросы и улыбался.

«Соображает, чертовка, как компьютер! Погрешность минимальна, почти равна нулю. Ну дает Екатерина!»

В лаборатории сотрудники Екатерину Маслицину недолюбливали, особенно это стало заметно в последние полгода. Если раньше она выглядела как серая мышка в дешевых очках, то в последнее время женщина изменилась разительно. Дорогие духи, шикарная косметика, одежда, обувь, украшения, а тут еще и шуба, в которой она пришла накануне восьмого марта. Легкая норковая шуба всех добила. Но сколько у нее ни пытались расспросить и выведать, что за спонсор завелся у кандидата наук, Екатерина лишь улыбалась в ответ и молчала, а в крайнем случае отшучивалась, говоря простую фразу: «Я встретила принца, мне повезло».

Но даже без этого дежурного для красивой женщины объяснения все понимали: Екатерине действительно повезло и она встретила принца, красивого, богатого, умного. У нее появился мобильный телефон и маленький автомобиль – новый «Фольксваген гольф».

Разгадка женского счастья была простой. Полгода назад, осенью, она случайно познакомилась с мужчиной, и он оказался именно таким, о каком она мечтала: умный, красивый, богатый, предупредительный и галантный – настоящий рыцарь. О таких мужчинах раньше она лишь читала в женских журналах и даже не верила в их существование.

Но журнальные статьи оказались не выдумкой досужих журналистов, Екатерина Маслицина встретила воплощение своей мечты. С Ренатом Ахмедшиным ей было хорошо не только в постели или в ресторане, с ним можно было говорить на любую тему. Хорошо образован, много читает, свободно говорит по-английски, знает фарси.

И теперь, глядя на свое отражение в зеркале, вспоминая свою прошлую жизнь, Екатерина удивлялась: как это так, она не знала стольких интересных вещей! Нет, она не охладела к науке, не бросила ее, просто наука заняла свое место, отошла на второй план, а на первый вышла личная жизнь. Каждая женщина, даже самая амбициозная, мечтает в первую очередь не о карьере, а о простом женском счастье, о семье, о благополучии, о доме, детях.