Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Об этом внутрисемейном соревновании Агата, смакуя свои любимые топленые сливки, увлеченно рассказывает Сондерсу в «Карлтон-Грилле». Когда же обед подходит к концу и подают кофе, она достает из сумки бумажный пакет и кладет его на стол перед режиссером. «Это вам, – говорит она, – только не открывайте, пока не придете в офис». И с этими словами, попрощавшись, выходит из-за стола. В конверте – рукопись пьесы, которая раньше называлась «Три слепых мышонка», а теперь – «Мышеловка».
Ее премьера в постановке Питера Сондерса состоялась 6 октября 1952 года в Королевском театре в Ноттингеме. Потом пьесу ставили во многих городах Англии: в Оксфорде, Манчестере, Ливерпуле, Ньюкасле, Лидсе, Бирмингеме и, наконец, в Лондоне, и везде спектакли пользовались неизменным успехом.
На ноттингемскую премьеру Агата не попала, о чем очень – по крайней мере, на словах, – жалела.
«Не волнуйтесь, – успокоил ее Сондерс. – Мой прогноз: “Мышеловка” наверняка будет идти больше года, месяцев четырнадцать, не меньше».
Ни Агата Кристи, ни ведущий актер ноттингемского театра, тогда молодой еще Ричард Аттенборо, оптимизма режиссера не разделяли. Аттенборо считал, что через три месяца, самое большее через полгода, пьеса сойдет со сцены. Агата Кристи рассчитывала на полгода, от силы – месяцев на восемь.
«Пьеса будет иметь успех, пусть и недолгий, – обнадежила она, побывав на спектакле, Сондерса. – Четырнадцать месяцев она, конечно, не продержится – восемь самое большее. Хотите пари?»
Пари не выиграл никто.
«Мышеловка» – действие которой происходит в отрезанном от мира затрапезном пансионе Монксуэлл-Мэнор, где в убийстве подозреваются все постояльцы, и, как часто бывает у Кристи, не виноват ни один из них, – идет, при переполненных залах, и по сей день. 70 лет – абсолютный мировой рекорд.
Глава двенадцатая
«Не ощущаю себя писателем»
1.
Спустя несколько лет, 13 апреля 1958 года, в столичном отеле «Савой» в ознаменование двухтысячного спектакля «Мышеловки» состоялся прием, названный прессой «Ночь тысячи звезд». Агата Кристи, звезда первой величины, к тому же почетный гость, пришла на полчаса раньше назначенного времени – и метрдотель ее не пустил: сбор гостей, сказал он, преграждая путь знаменитой писательнице, автору семидесяти романов, пятнадцати пьес и более сотни рассказов, переведенных на сто с лишним языков, начнется только через двадцать минут. «Качать права» Агата не стала – это было не в ее обыкновении; она молча, не говоря худого слова, ушла – и вернулась ровно через полчаса, как ей было велено. Подозреваю, с каким удовольствием она бы, воспользовавшись принципиальностью вышколенного метрдотеля, не возвращалась вообще – ведь она прозревала свою незавидную участь: сначала целый час встречать гостей, а потом еще выступать с речью… В «Автобиографии» она с присущей ей прямотой напишет:
«Людям трудно понять муки той, кто не может себя заставить войти в магазин и стискивает зубы, прежде чем сказать хоть слово на шумной вечеринке. Но в тот день ушла я вовсе не из робости. У меня было такое чувство, будто я притворяюсь той, кем в действительности не являюсь. Даже сегодня я, по правде сказать, не ощущаю себя писателем. У меня по-прежнему такое чувство, что я лишь строю из себя писателя».
Разрезая в том же «Савое» деревянным мечом гигантский торт, Агата Кристи вновь, как это ей свойственно, преуменьшила свои немалые достижения:
«Порой я и в самом деле не верю, что я – это я, – сказала она журналистам. – Не верю, что такое происходит со мной. Мог ли такой человек, как я, предвидеть, что из этого рассказа получится пьеса, которая не сходит со сцены десять лет?»
Не сходит со сцены – и пользуется невиданным успехом. Туристы, собирающиеся посетить Великобританию, заранее, еще находясь дома, заказывают на «Мышеловку» билеты. На скачках в Эксетере Агате вручается Кубок мышеловки. Один из самых верных и горячих поклонников дарит ей крошечную серебряную мышку, которую Агата будет до смерти носить с собой.
Имя ее поклонникам в эти годы – легион, причем легион международный. Они заваливают мировую знаменитость сотнями писем и просьб, порой самых неожиданных. Водитель поезда из Греции уточняет, сколько стоит обед в вагоне-ресторане Восточного экспресса. Преподаватель английского языка из Франции спрашивает разрешения напечатать отрывки из сборника рассказов «Подвиги Геракла» в учебнике английского языка. Японский инженер наводит справки о биографии мисс Марпл. Отметился и наш соотечественник: директор свердловской киностудии просит прислать полный список опубликованных ею книг…
Точно так же не могла она предвидеть, что из другого рассказа, «Свидетель обвинения», тоже получится прекрасная пьеса – и вдобавок знаменитый фильм с Марлен Дитрих. Питеру Сондерсу понадобилось немало времени, чтобы уговорить Агату переделать рассказ, написанный в уже далеком 1948 году, в пьесу. «Вот сами и переделывайте, раз считаете, что у этого рассказа есть потенциал», – сказала режиссеру Агата; однако, убедившись, что у Сондерса ничего не получилось, взялась за дело сама. Переписала, уехав в очередной раз в Багдад, концовку, где действие теперь происходило в здании суда, и отправила пьесу Сондерсу в Лондон дипломатической почтой; Корку же написала:
«Будем надеяться, что пьеса не окажется нелепой причудой Сондерса. Боюсь, однако, что ничего хорошего из этой идеи не выйдет; Сондерс обречен».
Вышло.
Все билеты на премьеру «Свидетеля», которая состоялась 28 октября 1953 года в Ковент-Гардене, в театральном зале «Зимний сад», рассчитанном на полторы тысячи мест, были распроданы в одночасье. Занавес опустился – а зал, наоборот, поднялся, и устроил автору, скромно сидевшему в амфитеатре, десятиминутную овацию. «Кто бы мог подумать!» – шепнула Сондерсу, выходя из зала, Агата, которая потом, спустя много лет, будет вспоминать этот вечер:
«Я была счастлива, невероятно счастлива, особенно от того, что так много аплодировали. Да, спектакль запомнился, я до сих пор горжусь им. Время от времени я раскрываю сундук с памятными мне вещами – и извлекаю оттуда программку спектакля, смотрю на нее и говорю себе: “Да, вот это был вечер! Всем вечерам вечер! Даже не верится”».
Удивительно: на ее долю выпало столько успеха, а она так к нему и не привыкла.
Пресса тоже осталась довольна.
«Головокружительный успех!» («New York Herald Tribune»)
«Справедливость восторжествовала. Мы одобрительно киваем, когда миссис Кристи говорит нам: “Неужели догадались?” А потом неуловимым движением смешивает карты – и мы убеждаемся, что ткнули пальцем в небо». («Guardian»)
«Решение суда присяжных в третьем акте – это только самое начало; наберитесь терпения, вас ждет еще много неожиданностей». («Observer»)
Рецензент «Observer» прав: читателя и зрителя вплоть до последней сцены ждет
