Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоит ей пробыть в Англии месяц-другой, как она вновь рвется в Нимруд. Во-первых, чтобы скрасить мужу нелегкое, одинокое существование, тяжелую работу под палящим солнцем, в том числе и физическую. Ее возвращения Макс всякий раз с нетерпением ждет: на раскопках у Агаты, как мы уже писали, масса обязанностей – от фотографа до менеджера. Ну а во-вторых, – чтобы скрыться от средств массовой информации, и не от радио, о чем уже приходилось писать, а от набирающего силу и влияние телевидения, куда Агату постоянно и безуспешно зазывают, уверяя, что в студии ей ничего не придется делать. «Всё, что от нее требуется, – говорил Корку продюсер Деннис Уорден, шеф-редактор уже упоминавшейся популярной «Панорамы», – это сидеть в кресле и, забыв о камерах и софитах, ответить на несколько самых примитивных вопросов».
Но, как говорится, насильно мил не будешь.
Когда спустя почти двадцать лет, в конце 1969 года, друзья и родственники будут обсуждать, как отметить 80-летие знаменитой писательницы, Агата напишет Корку:
«И чтобы никакого телевидения! Обещайте. Не переношу его. Должна признать, что я не телевизионный человек. Верно, от телевидения есть польза: можно посмотреть скачки, новости, прогноз погоды, который никогда не сбывается… Но в целом – нет, удовольствия мне этот ящик не доставляет…»
После окончания войны много чего произошло в ее жизни.
На афишах теперь постоянно красуется ее имя, пьесы и фильмы по ее книгам идут и в столичных, и в провинциальных театрах и кинотеатрах. Сама Агата, правда, присутствует на этих спектаклях и кинопоказах, лишь когда возвращается из Ирака домой, да и то далеко не всегда. Не побывала даже на мировой премьере фильма Ренэ Клера по сценарию Дадли Николса «Десять негритят», состоявшейся сначала в Нью-Йорке, в кинотеатре «Рокси», 31 октября 1945 года под уже известным нам «нерасистским» политкорректным названием «И никого не стало», а затем в Лондоне, и это притом, что тогда раскопки в Ираке еще не начинались, и Агата безвыездно жила в Англии, в Гринуэе. А впрочем, в том, что она не почтила своим вниманием эти два события, нет, в сущности, ничего удивительного: ведь на кинопремьере ей пришлось бы выступить с речью…
Под ее собственным именем, а также под псевдонимом Мэри Уэстмакотт по-прежнему выпускается много детективов, уже вышло полсотни – и выйдет еще почти столько же. Большим успехом пользуется роман 1962 года «И в трещинах зеркальный круг» с участием мисс Марпл. Довольны и читатели, и критики, и сама Мэри Уэстмакотт, то бишь Агата Кристи, которая похвасталась Корку со свойственной ей самоиронией: «Очередной шедевр Агаты Кристи».
В ее романах шестидесятых годов звучат новые темы: возмездие («Немезида», 1971), дом для престарелых («Ночная тьма», 1968), подделанное завещание («Вечеринка на Хэллоуин», 1969), давние, забывшиеся преступления, то, что у англичан называется «скелет в шкафу» («Слоны помнят долго», 1972).
Пробует себя в новых жанрах: по ее роману «Хикори-Дикори» (1955) ставится мюзикл, где в роли Пуаро блеснул Питер Селлерс, выступает также в несколько непривычном жанре театральной трилогии: «Вечер на берегу моря», «Крысы», «Пациентка».
Просматривает свои старые, давно написанные стихи, посылает их Корку:
«Лучше всего, если они будут у Вас, а то в моем возрасте покинуть этот мир ничего не стоит, причем быстро и неожиданно. Бывают ведь аварии на дорогах, инфаркты оттого, что делаешь то, чего нельзя, например, бегаешь взад-вперед по лестницам или открываешь дверь какому-нибудь длинноволосому юному джентльмену, который исключительно смеха ради огреет тебя чем попало по голове. Вы же, всплакнув на моих похоронах и договорившись с членами моей семьи, предадите эти стихи огласке».
Помимо криминальных романов и пьес, Агата начинает в послевоенные годы писать мемуары: солидный возраст – под шестьдесят – сказывается; мемуары под старость пишут многие. Война еще не закончилась, а она уже дописывает ностальгические воспоминания об Алеппо, Нимруде, Мосуле, Пальмире, о жизни на раскопках; эти мемуары – они вышли в июне 1945 года – она посвятит «Максу, вернувшемуся с войны», Максу, с которым Агата была разлучена несколько лет; отсюда и трогательное название этих воспоминаний: «Приезжай расскажи, как ты живешь». Рассказать есть что.
«Что ни день – песчаные бури или проливные дожди, – пишет она в середине пятидесятых Корку из Багдада. – Но мы набрели на многообещающее место и копаем, копаем… Что только не находим: каких-то крылатых джиннов и дьяволов, а вчера извлекли на поверхность нечто из слоновой кости и обугленного дерева. Теперь все эти сокровища любовно очищаем от песка и грязи».
В эти же годы Агата задумывает и «Автобиографию», о чем еще будет сказано.
В семье также немало изменений. Макс теперь не только занимается раскопками в Ираке, но и преподает. Розалинда, прожив несколько лет вдовой, выходит замуж во второй раз: ее муж, Энтони Хикс, по профессии юрист, преподает тибетский язык и санскрит в Школе восточных и африканских исследований; человек он, безусловно, яркий, одаренный и – что немаловажно – с очень хорошим, покладистым, в отличие от своей жены, характером.
В эти годы Агата теряет свою 70-летнюю сестру, а Макс – 80-летнюю мать. Самой Агате умирать еще рано, но в свои шестьдесят два она сильно сдает: прибавила в весе, плохо слышит и видит, распухают лодыжки, трудно ходить. Увидела свою фотографию (опять фотографию!) в «Пари-Матч», расстроилась – и отшутилась, чувство юмора не отказывает ей и в старости:
«Когда видишь себя анфас, то (слава богу!) не представляешь, какой у тебя ужасный вид, – пишет она Корку. – Нет ничего хуже, чем когда тебя снимают в профиль».
В сентябре 1952 года, находясь в Гринуэе, она падает на руку и ломает запястье, что самым непосредственным образом сказывается на ее давно отлаженном творческом процессе. Работать на пишущей машинке королева детектива больше не может – теперь она не перепечатывает написанное от руки, не диктует текст, как раньше, секретарю, а наговаривает его на диктофон, в который «играет», прямо как Роджер Экройд перед убийством.
По вечерам читает вслух мужу, дочери, зятю и внуку роман «Зернышки в кармане» (он выйдет годом позже). Садится в свое любимое старое кресло с прямой высокой спинкой, зажигает у себя за спиной торшер, набрасывает на плечи плед, берет блокнот и длинный, остро очиненный карандаш, чтобы по ходу чтения делать в блокноте пометки и поправки, по-старушечьи приспускает очки – и медленно, негромко, но внятно читает рукопись главу за главой. Домочадцы же должны догадаться, кто убийца. Победительницей чаще всего становится Розалинда – в семье она самая сообразительная. И самая пристрастная: разгадка настолько проста, примитивна, заявляет она матери, что