свою очередь, формируются и опосредствуются более генерализованными репрезентациями. При всепроникающем и бесконечном (Levy 2005: 30) повторении одних и тех же телесных образов и идеалов красоты представление о том, как выглядит привлекательная молодая женщина, редуцируется и сужается. Это касается и мужских ожиданий, и стремления молодых женщин модифицировать свой облик как «мужской конструкт нормативного сексуально привлекательного образа» (Kelly Holland, цит. по: Paul 2005: 111). В баре, где работала Сэди, красивыми считались женщины одного типа: стройные, довольно высокие, обычно с длинными волосами и всегда соответствующим образом одетые. Конструируя свою внешность, Сэди не копировала напрямую типичные образы, растиражированные средствами массовой информации, но они влияли на ее манеру одеваться – сексуально, и в то же время в относительно традиционной, классической манере. По реакции клиентов Сэди понимала, что она все сделала правильно.

На самом деле не только во время и после, но и до работы в этом баре Сэди всегда притягивала к себе пристальные взгляды других людей и знала, что наличие поклонников-мужчин подтверждает ее привлекательность. Сэди твердо усвоила способ превращать себя в «объект для чужого взгляда, что стало основным источником ее телесной самореференции» (Young 2005: 39). И сегодня она по-прежнему охотно играет ту же роль. Тем не менее позиция женщины явно двойственна. Сэди хочет, чтобы мужчины находили ее привлекательной, ей нравится быть объектом их взгляда, но ее также принуждали к этому, зачастую – непривлекательные мужчины старше по возрасту. Одеваясь на работу, она должна была учитывать объективирующий мужской взгляд, «постоянно наблюдать за собой» (Edholm 1992: 155) чужими глазами. Тогда она делала это по обязанности, но сейчас признает, что ей хочется, чтобы мужчины находили ее привлекательной, и она досадует, если у нее нет толпы поклонников. Иными словами, чужой взгляд у нее интериоризирован; иногда он ее угнетает, а иногда добавляет сил и уверенности в себе, служит опорой. Как замечает Холл (Hall 1997), объективирующие взгляды можно радикально трансформировать; в качестве примера исследователь ссылается на движение «Черное – это прекрасно» (Black is Beautiful), где акцентуация невидимой ранее красоты афроамериканцев превращается в средство расширения их прав и возможностей, поскольку полностью меняет сам процесс валоризации. Сэди не пытается противостоять чужому взгляду, но использует его для повышения самооценки и обретения новых возможностей: так, внешность позволяет ей проходить без очереди в престижные ночные клубы и пользоваться вниманием множества поклонников-мужчин.

Внешний взгляд очень важен для конструирования образа Сэди, но это явно не исключительно мужской взгляд. Готовясь к свиданию, Сэди признавалась, что выполняла бы те же самые ритуалы, если бы собиралась на встречу с другим мужчиной или даже с подругой. Она смотрит на себя не только глазами Уоррена, но и своими собственными; поэтому поведение информантки лишь отчасти поддается объяснению с помощью теории Мида, согласно которой, облачаясь в костюм, «я-субъект» видит себя как «я-объект», опирается на опыт взаимодействия с другими людьми и припоминает их реакции. Взгляд и самооценка Сэди автономны, поскольку она выстраивает интенсивные взаимоотношения не только с другими людьми, но и с собой. Готовясь выйти в свет, девушка каждый раз проводит целые часы в своей спальне, и ее собственный взгляд играет решающую роль в процессе ухода за телом и кожей. Взгляд, который она интериоризировала, стал ее собственным, не зависимым от взгляда мужчин, смотревших на нее прежде. Создается впечатление, что мужчина для нее – лишь предлог для осуществления всех этих подготовительных мероприятий. Рассказывая о другом свидании, информантка признается: «Приятно иметь повод, чтобы позволить себе потратить вечность на подготовку». Поэтому Сэди при случае наряжается для себя; ей нравится, что у нее есть средства и возможности сделать себя красивой, а косметические ритуалы сами по себе доставляют удовольствие. Вечерами она часто экспериментирует с новым макияжем и примеряет одежду; она проделывает это в одиночестве или с подругами. Присутствие других людей опосредствует ее взгляд: девушки обсуждают друг с другом, какие наряды им подходят и какие вещи смотрятся на них хорошо.

Хотя Сэди и правда время от времени размышляет, что именно Уоррен или мужчины в целом будут думать о ее внешности, сам факт, что она часто наряжается или накладывает макияж совместно с подругами, ставит под сомнение любое буквальное понимание мужского взгляда. Мужской взгляд – составляющая феномена, который Батлер именует «гетеросексуальной матрицей» (Butler 1990); эта матрица нормализует гетеросексуальность, поскольку женщина видится объектом внимания прежде всего гетеросексуального мужчины. Такая интерпретация явно не работает в случаях с «квир-субъектами, [которые] одновременно ищут объект для взгляда ‹…› и сами стремятся стать подобным желанным объектом» (Holliday 2001: 229). Как показывает Р. Холлидей, взгляд женщин-лесбиянок на других женщин неотделим от их идеализированного образа «я». Когда субъект и объект сексуального влечения одного пола, властные отношения между созерцающим и созерцаемым проблематизируются. Случай Сэди ясно показывает, что гетеросексуальные женщины одеваются совсем не только ради того, чтобы привлечь внимание мужчин. Даже когда женщина наряжается ради мужчины, этот процесс опосредствуется мнением подруг и ее собственными предпочтениями. По мнению Сэди и многих других женщин, мужчина зачастую не способен воспринять ее внешность адекватно, поэтому присутствие подруг – необходимая составляющая процесса конструирования «я» с помощью чужого взгляда. Когда Сэди ночует в компании подруг, она часто облачается в красивое шелковое или атласное нижнее белье, которое иногда надевает ради мужчин. Однако чаще всего мужчина не может оценить этот наряд по достоинству: его занимает не изящество кружевного плетения, а как бы поскорее все это снять. На подруг же всегда можно положиться: они обязательно выкажут должное восхищение нижним бельем Сэди, а сама она в присутствии гетеросексуальных наблюдательниц беспрепятственно может перевоплощаться в сексуальную и красивую женщину.

В процессе выбора костюма участвует множество взаимодействующих взглядов: как замечает К. Кинг (King 1992), есть разные способы смотреть. Анализируя сюжет картины «Менины», Фуко обнаруживает в нем широкое разнообразие взглядов и уровней репрезентации: «художник, палитра, обширная темная изнанка полотна, развешенные по стенам картины, осматривающие их зрители, для которых в свою очередь зрителями являемся мы; наконец, в центре, в самом средоточии представления, ближе всего к его сути – зеркало, которое показывает, что же, собственно, представлено, однако лишь в виде отражения» (Foucault 1970: 11)[5]. Процесс облачения в костюм также включает в себя много этапов, осуществление которых требует разных взглядов и уровней репрезентации. Опираясь на теорию реляционного «я» (Mead 1982), можно сказать, что решающую роль в выборе наряда играет способность человека увидеть себя так, как его видят другие. Вместе с тем объективация, опосредствованная воображаемым сторонним мнением, не обязательно лишает женщину власти или объективирует ее в том негативном смысле, на котором