Таксист вернулся, и мы поехали домой. А по дороге я спросил Алешку, что за дела у него с телевидением.

– Все самому приходится делать, - устало вздохнул он. - И придумывать, и оплачивать. Из своего кармана.

– Это в каком же кармане у тебя сто баксов завалялись? В папином, что ли?

Алешка усмехнулся:

– Заработал.

– Вареньем торговал?

– Информацией. Это сейчас самый ходовой товар.

Быстро мой братик в рыночную экономику вписывается.

– Спасибо, что подсказал. Я вот тоже кое-какую информацию нашим родителям продам.

– Это шантаж, - заявил таксист. - Законом карается.

– Понял? - Алешка спросил это так, будто язык мне показал. Но потом сжалился: - Я, Дим, этому оператору еще в Поречье пообещал криминальный сюжет. Эс… Экс…

– Эксклюзивный, - подсказал таксист.

– Он мне за это сто баксов отвалил. Не слабо?

– Логично, - пробормотал я, чувствуя, как безнадежно отстал я от нашей молодежи.

Дома мы быстренько рассказали дяде Федору о наших делах. Ему понравилось.

– Описался? - хохотал он. - А светящуюся собаку вы мне покажете? И повоем где-нибудь? Все вместе, ладно?

– Еще как повоем, - пообещал Алешка. - Портрет готов?

– Готов. Я его обратно спрятал.

– Что за портрет? - спросил я.

– Маме сюрприз от папы, - объяснил Алешка. - Федор придумал. Потом узнаешь.

У меня на это вечное «потом» уже аллергия.

А когда пришла мама, Федор бросился к ней и стал рассказывать новости, захлебываясь от восторга. Из его слов мама поняла: какая-то собака засветилась и описалась. И завыла. И мы все будем теперь выть.

Мама рассердилась. На нас. Это, конечно, логично.

– Ребенку что-то снилось, а вы его разбудили, - сказала она. - Марш спать! И никакого воя!

К этому времени Алешка с Федором уже поменялись спальными местами. После поездки в «Курский» Алешка вдруг возмутился тем, что "ребенок спит на драной скрипучей раскладушке и ни у кого нет совести", и уступил дяде Федору свою тахту. А раскладушку ставил на ночь вплотную к моей постели, и мы имели возможность, никого не беспокоя и не опасаясь, обсуждать свои тайные планы под кодовым названием "Избушка лубяная № 2".

Так и в этот раз мы тихонько пошептались, чтобы не разбудить дядю Федора, и пришли к выводу, что мы не одни в своей борьбе против бандитской компании Лисовского. Однако честь задержания, несомненно, принадлежит исключительно нам. И, несмотря на угрожающее положение с учебой, мы решили приступить ко второму этапу этой борьбы. Разыскать старших Зайцевых и окончательно восстановить справедливость в этом деле.

– А когда же в Англию? - спросил я Алешку.

– У нас тут дел хватает, - заявил он. - Еще успею.

Но тут к нам пришла мама и включила свет. Оказывается, она забыла похвалиться новой шляпкой.

– Как она вам? Не притворяйтесь, знаю, что вы не спите. Мы Лидочке ее сто раз примеряли. И так, и так. И набекрень. И даже задом наперед…

– Наизнанку не пробовали? - серьезно поинтересовался Алешка.

– Очень остроумно! - обиделась мама. - Но мне-то она идет? Как?

Нам понравилось. В этой шляпке мама была похожа на бывалого пирата. Да и сама шляпка, похоже, только что вышла из боя. Еще бы: "и так, и так, и наизнанку".

– Я решила ее себе оставить, - сообщила мама то, что уже и так было нам ясно. - И папа одобрит.

И это нам было ясно. Попробовал бы он не одобрить.

Тут как раз папа вернулся.

– Что скажешь? - спросила мама, приняв позу.

– О! - восхитился папа. - Новая прическа? Тебе идет.

– Новая шляпка, - с обидой в голосе поправила его мама.

Папа пригляделся и вдруг сказал:

– Подари ее Федору, бабочек ловить.

Тут, конечно, проснулся дядя Федор и уселся на тахте, с завистью уставившись на маму.

Мамино сердце не выдержало, и она нахлобучила на него шляпку. Дядя Федор скрылся в ней до подбородка.

– Можно, я в ней буду спать? - попросил он. - Она очень уютная.

– Вроде шалаша, - добавил Алешка.

– Кстати, - заметил папа, - насколько мне известно, вы сегодня опять отличились?

Молчание. Сопение. Вздохи.

– Договор нарушен, - подвел папа итог. - Разговор будет впереди. А сейчас - надеть штаны и марш в кабинет.

Мама уложила Федора, укрыла его шляпой поверх одеяла и шагнула было вслед за своими понурыми детьми. Чтобы не дать их в обиду строгому отцу. Но строгий отец поднял руку и сказал:

– Извините, у нас мужской разговор. Я все знаю, - сказал он нам, когда мы уселись на тахте, - не знаю только, где находятся Зайцевы. Жду ответа.

Алешка помолчал, а потом спросил:

– Не нашли?

– Нет, - признался папа.

– Плохо искали.

– Я жду, - напомнил папа.

– Издалека можно? - спросил Алешка. - А то ты не поймешь.

Папа взглянул на часы, покачал головой, но согласился.

– Помнишь, я письмо из Англии получил? Они мне подсказали про один рассказ. И я догадался, зачем они выгнали Зайцевых из дома. Теперь понял?

– Нет, - смущенно признался папа.

Алешка недвусмысленно вздохнул: мол, как же ты, полковник, работаешь?

Папа и это стерпел.

– И тогда я опять вспомнил про Шерлока Холмса. Он один раз сказал: "Вы знаете, Ватсон, где может надежнее всего спрятаться человек?"

– Под шляпой? - удивился папа.

– В тюрьме, - огорошил его Алешка.

Папа очень долго молчал. Хмурился, думал, даже трубку закурил. Но это ему не помогло.

– А зачем Зайцевым прятаться в тюрьме? - наконец спросил он.

– Они там не прятались, - снисходительно пояснил Алешка. - Их туда упрятали. Чтобы они не мешали.

Тут папа просиял. И очень искренне спросил:

– Интересно: в кого же ты такой умный?

И Лешка великодушно ответил:

– В родителей.

"Нью-гейтская тюрьма"

Только мы пришли из школы, примчался с работы папа. И прямо с порога весело закричал:

– Смотрите, доктор Холмс и мистер Ватсон! Читайте вслух!

Это была, как я понял, выписка из криминальной сводки за последнее время. Вот что там было написано:

"В таком-то часу, такого-то числа с. г. в шестом вагоне (купе 4, места 7 и 8) поезда Москва - Курск у пассажиров Зайцева М. и Зайцевой И. были обнаружены в багаже автомат «АКСУ» ("калашников") без магазина и две боевых гранаты «Ф-1» (лимонка). Гр. Зайцев М. и гр-ка Зайцева И. категорически отрицают свою причастность к незаконному хранению и транспортировке огнестрельного оружия. Ведется проверка".