Так что ехать обратно в РУВД пришлось не на двух, а на одном «козелке».

Ввосьмером.

Перчикова и Врубеля-Гуашко отпустили после того, как актер-"телохранитель" выдал постаныващим от наслаждения ментам двести долларов из резервного фонда, специально предназначенного именно для подобных случаев столкновения с российскими правоохранителями, и клятвенно пообещал перенести деятельность «агента» Лёхи Перчикова на территорию соседнего РУВД.

На том и расстались.

Не приходящего в сознание Твердолобова и одного из сержантов запихнули в «собачник», остальные кое-как устроились в салоне. Причем Соловец занял переднее пассажирское кресло, согнав с него пузатого патрульного.

По пути главный пэпээсник предался воспоминаниям о своей знакомой по кличке Графиня, к которой он намеревался зарулить после окончания рабочего дня. Кабанюк-Недорезов десять минут слушал излияния сержанта, а потом спросил:

— Она, наверное, вся из себя такая аристократичная, раз ее Графиней называют?

— Не, — помотал головой старший наряда. — Ей просто один раз в кабаке графином по башке заехали.

Столь неожиданная расшифровка прозвища девицы произвела неизгладимое впечатление на водителя, и УАЗик съехал в кювет.

С полчаса ментовский внедорожник пытались общими усилиями вытолкать обратно на дорогу, для чего даже открыли «собачник» и выложили из него Твердолобова, дабы снизить вес автомобиля.

Но тщетно.

Наконец Соловцу надоело упираться плечом в задний борт с надписью «7 WD» и вдыхать вонючий сизый дым, рвущийся из ржавого глушителя, и он выбрался на дорогу, чтобы тормознуть какой-нибудь аппарат помощнее и тросом вытащить «козла» из кювета.

Добровольные помощники не заставили себя долго ждать.

Ровно через две минуты возле голосующего майора остановился «хаммер Н1» песочного цвета, поехало вниз зеркальное боковое стекло, и на Соловца уставилась довольно ухмыляющаяся бритоголовая братанская харя.

— Чо, орёлики, застряли? — осведомился пассажир джипа стоимостью сто восемьдесят тысяч полновесных американских долларов.

Водитель «хаммера», товарищ не менее обширных телесных габаритов, сардонически хохотнул.

— Застряли. — Майор развел руками.

— Ща поможем! — пообещал управляющий вседорожником браток. — Ща всё будет правильно!

«Хаммер» съехал в кювет, притерся к милицейскому УАЗу и начал реветь двухсотпятидесятисильным дизелем, взрывая мерзлый песок огромными колесами с трехдюймовыми грунтозацепами. Затем заокеанский джип легко преодолел откос, возвратился на шоссе, и из правого бокового окна высунулась довольная харя.

— Ну, чо, знатоки, поняли, как надо?! — заржал пассажир «хаммера», и четырехколесный монстр, способный преодолевать броды глубиной до метра, спокойно покатил дальше.

Красный от ярости Соловец начал кричать что-то обидное, подпрыгивать на одном месте и в порыве безумия обозвал братков «козлами», о чем тут же сильно пожалел.

Вседорожник остановился, в открывшийся люк высунулся смурной верзила и с расстояния в двадцать пять метров всадил начальнику ОУРа пульку из пневматического пистолета точно в лобешник. Соловец улетел вниз по склону, коря себя за длинный язык и отсутствие развитого мышления.

Следующей жертвой стрелка стал Крысюк, опрометчиво потянувшийся к кобуре.

Свистнул свинцовый шарик и сержант отправился вслед за майором.

Остальные стражи порядка сделали вид, что произошедшее их совершенно не касается и что они вообще не знакомы ни с Соловцом, ни с Крысюком. Пузатый сержант даже нарочито брезгливо отодвинул ногой голову начальника «убойного» отдела, когда тот докатился до УАЗа и ткнулся лбом в сапоги стоявшего у бампера пэпээсника…

* * *

Рогов ощупал свалившееся на бетон тучное тело, извлек из кармана кителя, в который был облачен неизвестный, бумажник и нечто прямоугольное, напоминающее удостоверение или пропуск, и зашептал:

— Игорян, а если это фэ-сэ-ошник? Я слышал, они часто по подвалам шоркаются, проверяют места возможной закладки динамита… А ты его лопатой.

Невидимый в темноте Плахов наморщил лоб.

— Да не-е… Не может быть. Фэ-сэ-ошники по одному не ходят. Только стаями… Да и чё ему тута бродить? Президент сюда вроде не собирался…

— А вдруг? — не угоманивался перестраховщик Рогов.

Плахов вздохнул:

— Ну, тогда мы попали…

Васятка нащупал откатившийся в сторону головной убор неизвестного.

— Фуражка какая-то… С орлом, — Рогов провел пальцами по тулье. — Точно фэ-сэ-ошник. Чё делать-то, Игорян?

— Чё-чё? Сам, что ль, не знаешь? Сваливать отсюда надо, пока другие не налетели.

— И то верно, — Рогов опустил бумажник обездвиженного Плаховым неизвестного в карман, а фуражку и удостоверение отбросил подальше в сторону. — Почапали?..

— Погоди, — предусмотрительный коллега воткнул черенок лопаты в глубокую выбоину в полу, оттянул лист дюраля назад под углом градусов в сорок пять и наощупь закрепил его одной стороной под тянущейся вдоль коридора трубой. Получился корявый, но вполне работоспособный капкан ударного действия типа маленькой катапульты — достаточно начать шарить рукой и сдвинуть приспособление для уборки снега хоть на сантиметр, как лопата распрямлялась и била по морде шарящему. — Вот теперь всё…

* * *

Портвейн пили под нескончаемый бубнёж Казановы, повествующего о своих успехах на любовном фронте. Успехи в большинстве своем были выдуманными, но слушателей это не смущало. Ибо похвастаться своими Дукалис и Чердынцев не могли по причинам полного отсутствия таковых.

У Казанцева была хотя бы фантазия.

В момент произнесения последнего тоста очнулся Ларин, из-за чего Чердынцев чуть не захлебнулся портвейном. Зная характер оперативника и его тягу к насильственной экспроприации чужого добра, особенно если речь шла о спиртосодержащих продуктах, начальник дежурной части залпом махнул свой стакан и потом минут пять кашлял, пока Дукалис не отоварил его стулом по спине и майор не затих в углу.

Еще через четверть часа, когда опера коллегиально соображали, где бы им раздобыть деньги на продолжение банкета, под окнами заревело, захрипело и задребезжало — это прибыл набитый под завязку УАЗик и встал под объявлением: «Машины не ставить! Штраф — удар лопатой по стеклу». Из «козелка» выгрузились Соловец, Крысюк, продрогший Кабанюк-Недорезов и трое пэпээсников. Затем вытащили из «собачника» упирающегося Твердолобова, подталкиваемого сзади угрюмым сержантом.

Соловец отдал парочку невнятных распоряжений и побежал на доклад к Петренко.

Остальные поволокли дознавателя в дежурку.

Вполне понятное любому бизнесмену недовольство генерального директора издательства «Фагот-пресс» Ираклия Вазисубановича Дамского не знало границ.