– Ну-ка, притащи колу.

– Вон она стоит, – подавальщица указала пальцем надлинный стол.

– Ваще, блин, – обозлился Луис, – мне самомуее наливать? А ты тогда тут зачем?

Девушка улыбнулась и пошла за бутылкой. Не успела она отойтиот парня, как к нему подлетел старый знакомый Веня Полтавский, корреспондентодной из желтых газет.

– Как дела? – спросил он.

– Шоколадно, – улыбнулся Луис.

Завязалась ничего не значащая беседа, прерванная появлениемофициантки.

– Вот, – перебила она мужчин, протягивая фотографубутылку.

– А стакан? – обозлился Луис. – Ты совсембольная? Прикажешь из горла хлебать?

– Но на столе нет чистых, – попыталась оправдатьсядевица.

– Жуть, убогая, – рявкнул Луис, – откуда вастолько понабрали. Сбегай живенько к старшему и потребуй бокал.

Девушка снова улыбнулась и исчезла в толпе гостей.

– Ничего себе, – воскликнул Венька, – в какихты с ней отношениях?

– С кем? – удивился Луис.

– С Риммой.

– С кем? – повторил фотограф, не поняв, кого имеетв виду Полтавский.

– Кого ты сейчас за стаканом погнал, знаешь?

– Официантку.

Веня начал смеяться:

– Ну ты даешь! Позволь процитировать тебе заезженную,но очень верную фразу: «Начальство надо знать в лицо». «Официантка» – дочьхозяина праздника.

Луис чуть не уронил фотоаппарат.

– Врешь!

– Нет, спроси кого угодно, ее тут многие знают.

– Но она одета как последнее чмо, – изумилсяЛуис, – в черную юбочку и белую блузку, прямо как сикозявки с подносами!Ты ничего не путаешь?

– Нет.

– И драгоценностей на ней никаких нет, – продолжалнедоумевать Луис.

– Тем не менее она дочь владельца всего этого, –стоял на своем Веня, – ты, однако, фраернулся!

Посмеиваясь, Полтавский отошел к другому знакомому, а Луисостался на прежнем месте, ожидая возвращения Риммы. Та не замедлила появитьсячерез пару минут с пластиковым стаканчиком.

– Извини, – пробормотал Луис, – я принял тебяза прислугу.

Римма звонко рассмеялась:

– Ерунда, мне не трудно принести воды.

– Ты супер! – воскликнул фотограф. – Другаябы охрану позвала.

– С какой стати? – продолжала смеяться Римма.

Естественно, Луис сделал все возможное, чтобы девушкасогласилась встретиться с ним завтра в городе. Римма, кстати, совсем некривлялась, охотно пошла на контакт, и через месяц Луис впал в эйфорическоесостояние. Наконец-то он нашел тот вариант, о котором мечтал.

Римма была вполне привлекательная внешне, и из нее моглавыйти фотомодель. Она имела ровный, не вздорный, не капризный нрав и оказаласьсовершенно не избалованной. Одевалась дочь банкира очень просто, никакихдорогих, эксклюзивных вещей и драгоценностей не носила, по городу передвигаласьна метро и получала образование не в МГИМО, не в МГУ, не в Лондоне илиНью-Йорке, а в заштатном институте. Никакой охраны у девчонки не было, никто ейпостоянно не названивал на мобильный и не задавал вопросов типа: «Ты где?» или«Когда вернешься?»

Римма без проблем оставалась на ночь у Луиса, а тот старалсяизо всех сил влюбить в себя богатую наследницу. Дело продвигалось впередсемимильными шагами, и в конце концов Луис произнес слова, которые мечтаютуслышать от своих любовников тысячи женщин:

– Дорогая, выходи за меня, вот мои сердце и рука.

Римма отреагировала на предложение восторженно. Сначала онабросилась Луису на шею, потом затараторила:

– Прямо завтра понесем заявление. Ой, хочу платьебелое-белое, широкое, со шлейфом… Луис, ты меня очень любишь?

– Очень, – кивнул фотограф.

– Понимаешь, у меня есть младшая сестра, Надя. Пустьбудет моей свидетельницей, ты разрешишь?

– Конечно, дорогая, – заулыбался жених.

– Ей тоже надо платье! Красивое! Мы его купим?

Луис удивился, но виду не подал.

– Естественно, приобретем любые шмотки, –согласился он, – кстати, ты уверена, что мы должны завтра идти в загс?

– А почему нет? – испугалась Римма.

– Твои родители не будут против? – осторожно началпрощупывать почву Луис. – Скандала не поднимут?

– Мама умерла, – грустно ответила Римма.

– Прости, – воскликнул Луис, – но отец-то…

И тут Римма впервые рассказала будущему мужу о себе.

Богатый Буратино не родной ее папа. Жил-был на свете ПетрШмаков, он женился на вдове с двумя дочками. Шмаков был беден, а мать Риммы иНади богата. На ее деньги Петр и сумел раскрутить банк. Девочек Шмаков непритеснял, но особой любви к ним не испытывал, хотя они и жили все вместенесколько лет. Потом жена Шмакова скончалась, и тут выяснились совершенно удивительныевещи. Все имущество принадлежало вдовцу, у девочек не было ничего. Шмаков решилизбавиться от обузы. Он купил дочкам умершей жены две комнаты в коммунальнойквартире и отселил туда Римму и Надю со словами:

– Взрослые уже, нечего у меня на шее сидеть.

Может, будь сестры позубастее, они бы стали качать права,обратились к адвокатам, но девочки были тихими и предпочли покинуть дом, вкотором прошло их детство. Жить им стало очень тяжело, потому что Шмаков денегникаких не давал, он постарался забыть о детях умершей жены.

Неизвестно, как разворачивались бы события дальше, но тутПетру ударило в голову пойти в политику, денег у него было много, захотелосьвласти. Шмаков нашел специально обученных людей, которые вели бы предвыборнуюкампанию и агитировали народ отдать голоса за него.

Пиарщики принялись за дело. Спустя месяц они представилиПетру свои наработки. Там было много всякого, начиная с того, какие костюмыследует носить кандидату, и заканчивая планом предвыборной кампании. Один изпунктов возмутил Шмакова до глубины души.

– Что за гнусь! – заорал он, тыча пальцем встроки. – «Продемонстрировать любовь к дочерям». Это не мои девки!