короткими сроками в тюрьме, если обвинение предъявлено по уголовной статье, и выставляют журналистов политически ангажированными лжецами. Так, в 1991-м Монтесинос подал в суд на редактора оппозиционного журнала «Caretas» из-за статьи, в которой его изобразили «Распутиным», подчинившим своему влиянию Фухимори. Судья приговорил редактора к году тюрьмы (условно) и постановил выплатить главе нацбезопасности 40 000 долларов85. Президент Эквадора Рафаэль Корреа привлек четырех журналистов ежедневной газеты «El Universo» к уголовной ответственности за диффамацию потому, что они назвали его «диктатором». Судебное разбирательство заняло меньше суток: судья приговорил каждого журналиста к трем годам тюрьмы и выписал газете штраф в 40 млн долларов86.

В Сингапуре Ли Куан Ю неоднократно привлекал критиков к суду за клевету и диффамацию. Как выразился один эксперт: «Упущенная прибыль и весомые судебные штрафы эффективнее принуждали к самоцензуре, чем былые методы устрашения»87. Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган подал иски об оскорблении против десятков людей; вместе с победой в двадцати одном деле за первые два года в должности суды присудили ему 440 000 долларов в виде компенсации вреда88. В путинской России каждый год подаются тысячи исков о диффамации, и многие из них – против журналистов89.

Не считая судебного преследования, диктаторы обмана изматывают оппозиционные СМИ административными мерами и штрафами. В Венесуэле при Чавесе следователи выдвигали против «Globovisión» одно обвинение за другим. Они утверждали, что новостной канал не платил налоги (штраф 4,2 млн долларов)90. Канал «разжигал страхи в обществе» (то есть рассказал о тюремном бунте; штраф 2,1 млн долларов)91. «Сеял панику и тревожные настроения» в репортаже о землетрясении (возможная санкция – приостановка деятельности на 72 часа)92. Президент канала незаконно складировал 24 автомобиля Тойота в целях манипулирования ценами (санкция – до пяти лет тюрьмы)93. Правоохранительные органы также обыскали его дом по обвинению в незаконной охоте, но никаких улик не нашли94. В 2009-м налоговое министерство Эрдогана выписало медиагруппе «Dogan Yayin» умопомрачительный штраф в 2,5 млрд долларов за якобы имевшее место уклонение от уплаты налогов. Медиаплощадки, входящие в эту группу, выступали с критикой правительства95.

Помимо финансовых санкций власти часто наказывают СМИ, ограничивая распространение их материалов. Не прибегая к полной блокировке СМИ, режим может продолжать отвергать обвинения в цензуре. После того как «Time», «The Asian Wall Street Journal» и «Far Eastern Economic Review» в своих статьях выставили правительство Сингапура в дурном свете, их тираж в стране был ограничен, и у каждого издания продажи упали больше, чем на 80 %96. За этим последовало падение их рекламных доходов. Как позднее писал Ли, поскольку небольшая часть тиража продолжила выходить, газетчики «не могли обвинить нас в том, что мы боялись, что люди читают их статьи»97.

Регулирование часто преподносится как средство достижения легитимных целей98. Российские власти фильтруют интернет-контент якобы для защиты граждан от педофилов и террористов99. Корреа внес поправки в конституцию Эквадора, запретившие банкам владеть СМИ, чтобы ослабить контроль олигархов над прессой100. Борясь с монополиями, он также запретил собственникам СМИ иметь доли в компаниях других отраслей (о перекрестном субсидировании можно забыть). Владельцам «El Universo» пришлось продать свое сверхприбыльное туристическое агентство101.

Эти примеры доказывают один важный момент. Чтобы монополизировать власть, диктаторам не обязательно действовать исключительно незаконными средствами. Часто достаточно злоупотребить правовой нормой102. Законы о клевете и диффамации, судейское усмотрение, чрезвычайные полномочия, изменение границ избирательных округов, законы о регистрации избирателей, регулирование деятельности СМИ – все это может быть инструментом как сохранения и укрепления демократии, так и – в руках недобросовестных лидеров – ее ослабления. Для сопротивления беспринципным лидерам нужны не только качественные законы, но и люди, обладающие ресурсами, чтобы наблюдать, организовывать и противостоять, – то есть, используя нашу терминологию, нужна активная прослойка информированных граждан.

Другой, еще более хитрой тактикой является вмешательство государства в деятельность СМИ под видом действия рыночных сил. Когда российский оппозиционный телеканал «Дождь» разозлил Кремль, частные кабельные поставщики его сигнала внезапно разорвали контракты и перекрыли доступ к каналу 80 % его подписчиков103. Станция была вынуждена перейти на интернет-вещание. В назарбаевском Казахстане, когда оппозиционные газеты обращались в типографии для печати своих тиражей, возникал таинственный дефицит бумаги. Дефицит исчезал, как только журналисты размещали заказ на печать такого же тиража художественных произведений104. В Венесуэле перебои с бумагой тоже играли роль цензора. С 2003 года из-за введенных Чавесом запутанных правил валютного контроля стало трудно находить доллары для импорта необходимой газетной бумаги и типографской краски. В 2007-м некоторые газеты были вынуждены пропускать номера и сокращать количество страниц. Дефицит в основном коснулся изданий, выступавших с критикой правительства105. Технические проблемы прикрывали политические мотивы.

Диктаторы не только давят на оппозиционные СМИ, но и мешают аудитории получать исходящую от них информацию. Один из способов замаскировать цензуру – создать технические препятствия или, в терминологии политолога Маргарет Робертс, «помехи»106. Если объяснить блокировку несовершенством технологии, для политического протеста не будет оснований. Робертс изучала, как китайские интернет-цензоры замедляли загрузку определенных сайтов. Но обрыв сигнала случался и в доинтернетную эпоху. В Перу во время президентской кампании 2000 года один кабельный канал показал неприятные властям кадры, на которых разгневанная толпа выкрикивала оскорбления в адрес Фухимори. Внезапно трансляция прервалась по «техническим причинам»107.

Еще один способ нейтрализовать распространение вредоносных идей – дискредитировать их источник. Если сформировать у читателей недоверие к автору, нужда в цензуре отпадет. Монтесинос поливал грязью оппозиционных журналистов в chicha-таблоидах. Газеты не жалели сексистских, расистских и гомофобных оскорблений. Одного обзывали «недоумком», другую – «дьяволицей», а третьих – «подпольными террористами», «проплаченными подстрекателями», «коммунистами», «предателями» и «бешеными животными»108. Выбор ругательств был обусловлен разрывом между уличной культурой и снобистскими элитами.

В то время как Монтесинос поручил издевательство над оппозиционными журналистами таблоидам, другие диктаторы обходились без посредников. Президент Эквадора Рафаэль Корреа называл враждебных корреспондентов «чернильными киллерами», а одному известному ведущему новостей выдал следующую характеристику: «мошенник, свинья, профессиональный клеветник и банковский клерк» – удар ниже пояса в стране, которой, как считается, правит цепкая олигархия109. Чавес объявлял журналистов «террористами в белых воротничках», а одного управляющего СМИ назвал «сумасшедшим с пушкой»110.

Еще одна тактика диктаторов обмана – это отвлечение внимания. Чтобы в критических ситуациях уводить внимание публики в сторону, сотрудники Монтесиноса произвели на свет целый