бывает с красивыми девушками — немногие из них безболезненно выдерживали бесцеремонность мужчин. Нга сама испытала ее на себе. В Брачную ночь немало мужчин домогались ее любви. Она выбрала Коло, а остальные потребовали, чтобы она откупилась от них своим телом. Она не хотела никого, кроме Коло, так же как Риа не хотела никого, кроме Гала. Но Коло не решился отстоять ее с палицей в руках, он согласился отдать ее своим неудачливым соперникам. Она была тогда сильнее Риа телом, она откупилась от мужчин и в тот же день даже смогла работать у костра. С тех пор она перестала уважать Коло, хотя он был хорошим мужем. Она не простила ему его уступчивости и нерешительности, поэтому и не ушла вместе с ним из племени.

Гал не такой. Он вызвал на битву Урбу, чтобы защитить Риа. В нем не было ненавистной Нга грубой животной силы Урбу, ей хотелось прикоснуться к нему, прижаться телом. Глядя на него и по-женски сочувствуя несчастной Риа, она забывала о карающей силе обычая, которая давила всякого, кто осмеливался идти собственным путем — не тем, какой указан предками…

Лок приблизился к осужденным. От посторонних взглядов его укрывала темнота, а ему хорошо были видны все трое: Гал, Риа и Баок. Потом он заметил Нга — она шла вдоль противоположной стены. Нга не интересовала его. Он следил за Баоком, он не сводил с него взгляд. Тощего Лока больше не было — был великий анга, глазами которого говорили духи…

Неслышно подошел Рун, стал позади Лока и будто слился с темнотой. Рун видел на земле Гала, с которым рос как брат с братом, и Риа, которую хотел взять в жены. Посеребренная лунным светом, она, казалось, была выточена из теплого бивня мамонта. Мысли и чувства у Руна вихрились, искали выход и не находили. Да и кому когда-нибудь удавалось подавить свои чувства при виде любимой женщины, над которой нависла беда? Рун все-таки победил себя, обрел утраченный было рассудок. Его друзья находились в беде, он пришел помочь им…

Еще одно действующее лицо этой предутренней драмы следило за событиями — светло-рыжий Раф. С того момента, как Гал ушел к людям, Раф не удалялся от пещеры. Если кто-нибудь из ланнов оказывался поблизости, Раф отбегал в сторону, но как только человек возвращался в пещеру, Раф снова занимал свой пост. Дни, проведенные вместе с Галом, крепко сдружили собаку и человека. Раф больше не хотел надолго расставаться со своим другом.

Площадка быстро опустела. Мимо Рафа медленно прошла Луху. Раф знал ее и оставался на месте. Когда старуха удалилась, он осторожно пополз к входу.

С горящей головней в руке Баок повернулся к Галу: сейчас он отплатит ему за хвост кулана и за все остальное, теперь-то он не промахнется!

Но странная неуверенность овладевала Баоком, что-то тяжелое вливалось ему в руки, в ноги, в голову. Он с усилием сделал еще несколько шагов, и жгучий страх парализовал его: перед ним, весь в светотенях, изготовился к прыжку большой зверь. Его шерсть стояла дыбом, глаза горели, как угли. От ужаса Баок закричал, но голос не повиновался ему, аиз темноты выступила худая человеческая фигура, и глаза у нее неестественно блестели. Баок качнулся — навстречу злобно зарычал Раф. В беспамятстве взмахнув головней, Баок едва не упал на Гала, но метнувшаяся из темноты Нга отбросила его в сторону, Баок ничего больше не соображал. Он куда-то шел, торопился, потом упал, споткнувшись о камень, и змея впилась ему в грудь.

Ланны вскочили, разбуженные рычанием Рафа и сдавленным криком Баока. Они не сразу поняли, что случилось. Баока, Гала и Риа на месте не было. Потом они нашли мертвого Баока. Змея неторопливо отделилась от него и скрылась под камнем.

Ланны перенесли тело Баока на площадку. Они были растеряны: смерть в Брачную ночь предвещала беду.

Гал и Риа не оставили после себя следов, а Нга мешала ланнам искать их тропу. Нга действовала решительно и точно. Она собрала на площадке все племя, сорвала с себя ожерелье и швырнула к ногам Урбу. Нга разорвала брак с Урбу, все ланны видели это! Теперь ничто не мешало ей принять сторону Гала. Ее дети от Коло уже подростки, она возьмет их с собой. А от Урбу у нее детей не было, он не давал им созреть в ее теле, она рожала от него мертвых недоносков. Духи предков против ее детей от Урбу…

Ланны были в замешательстве: Баок мертв, Гал и Риа бежали, а Нга помогала им.

Взбешенный Урбу подскочил к Нга, взмахнул палицей. Хрустнули кости, тело Нга, сломленное страшным ударом, рухнуло на землю.

Отвратить беду не удалось. Рего спас Гала и Риа, но погибли Баок и Нга, и еще кто-то погибнет. Гнев Урбу развязан, и уже трудно было предсказать, что случится вскоре.

Рассветало. Над Дуа плыл туман.

Племя ланнов напоминало сейчас встревоженный пчелиный рой: оно действовало без рассудка и способно было на любую жестокость. Бегство Риа взбудоражило обманутых мужчин, смерть Нга только разожгла у них жажду убийства. Урбу забегал вокруг площадки, как собака, ищущая след. Многие ланны помогали ему искать беглецов: одни — разделяя его бешенство, другие — чтобы угодить ему.

Только Рего, Рун и несколько воинов стояли на месте. Внешне спокойные, они с тревогой наблюдали, как росло озлобление соплеменников. Урбу не находил тропы Гала и Риа и неистовствовал все сильнее, догадываясь, что беглецов укрыла Дуа. Его ярость искала выхода, он все чаще посматривал на Рего. Ночные подозрения Урбу подтвердились: Рего подготовил бегство осужденных, спас их!

Воины Урбу, заражаясь его яростью, готовились к битве.

Беда пришла. Рего безуспешно пытался отвратить ее от ланнов. Кончилось время слов — наступала пора танцующих палиц. Рего пожалел, что рядом не было Сухого Лу. Вдвоем они стоили бы шестерых. Но и без Лу много врагов сейчас уйдут в черные туманы…

Рего сделал несколько шагов вперед и стал. В руках у него была палица. Женщины и дети отступили к пещере и глазами, полными страха, смотрели на мужчин. Урбу шел на Рего, он хотел видеть на своей палице кровь соперника и его воинов…

Но что это? Из-за мертвого Баока поднялась странная фигура — не человек, не птица, не зверь. Тень. Она извивалась. Танец тени. Танец предков. Неужели это Лок?

Урбу, тяжело дыша, подходил ближе — тень преградила ему путь. Сейчас палица Урбу смешает Тощего Лока с землей!

Урбу замедлил шаг,