– Думаю, вы правы.

– Конечно, об этом ведь написано в его книгах. Сами убедитесь.

Этим же вечером мистер Макмастер приступил к изготовлению надгробья для могилы негра. Он работал большим стругом с таким усердием, что деревянная заготовка звенела и визжала, словно метал.

Наконец Хенти прожил шесть или семь дней без всяких признаков лихорадки, и мистер Макмастер объявил:

– Думаю, вы уже вполне готовы взглянуть на книги.

В одном конце хижины было что-то вроде чердака, образованного платформой, грубо сколоченной под соломенной кровлей. Мистер Макмастер прислонил к ней лестницу и вскарабкался наверх. Все еще шатаясь от слабости, Хенти последовал за ним. Мистер Макмастер уселся на помосте, а Хенти, стоя на лестнице и вцепившись в верхнюю перекладину, оглядел чердак. Он был завален маленькими свертками, упакованными в тряпье, пальмовые листья и сыромятные кожи.

– Нелегко уберечь их от гусениц и муравьев. Два тома они практически изгрызли в крошки. Но сейчас я пользуюсь особым индейским составом, он помогает.

Макмастер развернул ближайший сверток и протянул Хенти книгу в телячьем переплете. Это было раннее американское издание «Холодного дома»[100].

– Не важно, с чего мы начнем.

– Вам нравится Диккенс?

– Разумеется, нравится. Гораздо больше, чем просто «нравится». Понимаете, его книги – единственные, которые я когда-либо знал. Мой отец читал их мне, а потом черный парень… а теперь прочтете вы. Я слышал каждую из них по несколько раз, и мне это никогда не наскучит – всякий раз подмечаешь что-то новое и чему-то учишься, в них столько персонажей, столько разных событий, так много слов… У меня есть все книги Диккенса, кроме тех, которые сожрали муравьи. Чтобы перечитать их, нужно много времени – года два, даже больше.

– Что ж, – легкомысленно сказал Хенти, – стало быть, пока я гощу здесь, нам их точно хватит.

– О, надеюсь, что нет. Начинать сначала – это такое удовольствие! Каждый раз находишь что-то новое, чтобы ликовать и наслаждаться.

Они забрали с собой первый том «Холодного дома», и тем вечером Хенти приступил к чтению.

Ему всегда нравилось читать вслух, в первые годы брака он старался приобщить к этим утехам жену и таким образом прочел ей несколько книг, пока как-то раз, в один из редких приступов искренности, она не призналась, какая же это для нее пытка. С тех пор он стал задумываться о детях – чтобы было кому почитать. Но в лице мистера Макмастера он обрел поистине уникального слушателя.

Старик сидел в своем гамаке напротив Хенти и, не сводя с него глаз и беззвучно шевеля губами, ловил каждое слово. Порой, с появлением на страницах книги нового героя, он просил: «Повторите его имя, я что-то его подзабыл» – или же: «О да, я хорошо ее помню. Она умерла, бедняжка». Он часто прерывал чтение вопросами, но не теми, которые мог ожидать Хенти. Ни процедуральная система Канцлерского суда, ни социальные предрассудки той эпохи, хоть они и должны были казаться Макмастеру непостижимыми, его не интересовали; все вопросы касались лишь персонажей. «Слушайте, а почему она так сказала? Она это серьезно? Она действительно почувствовала слабость из-за жара от огня, или это из-за того, что она что-то обнаружила в этих бумагах?» Он оглушительно хохотал над всеми юмористическими пассажами, отдельные отрывки, которые самому Хенти вовсе не показались смешными, даже просил перечитать два или три раза; зато при описании страданий отверженных обитателей «Одинокого Тома» слезы текли по щекам в бороду старика. Его комментарии к повествованию были предельно просты. «Сдается, этот Дедлок большой гордец» или «Миссис Джеллиби плохо заботится о своих детишках». Хенти получал от чтения не меньшее удовольствие, чем его хозяин.

В конце этого первого дня старик заявил:

– Вы читаете замечательно, куда лучше черного парня. И объясняете вы понятнее. Порой мне кажется, будто мой отец снова здесь, со мной.

В конце каждого сеанса чтения он всегда учтиво благодарил своего гостя:

– Я получил огромное удовольствие. Это была очень печальная глава. Но если мне не изменяет память, все кончится хорошо.

Однако, когда они приступили ко второму тому, новизна впечатлений от восторгов старика несколько поблекла, а Хенти достаточно окреп для того, чтобы начать беспокоиться. Он уже не раз упоминал о своем отъезде, интересовался насчет каноэ, дождей и возможности нанять проводников. Но мистер Макмастер пропускал эти намеки мимо ушей, и, казалось, он вовсе не понимает, о чем речь.

Как-то раз, отмеряя большим пальцем, сколько страниц «Холодного дома» еще предстоит прочесть, Хенти сказал:

– До конца еще далеко. Надеюсь, мы успеем дочитать книгу до моего отъезда.

– Ну конечно, – заверил его мистер Макмастер. – Не беспокойтесь об этом, вам хватит времени, чтобы закончить, друг мой.

И Хенти впервые уловил угрожающую нотку в голосе своего хозяина. Тем же вечером, за ужином, состоящим из маниоки и вяленого мяса – эту скудную трапезу они обычно съедали незадолго до заката, – Хенти вновь затронул эту тему:

– Видите ли, мистер Макмастер, я уже слишком долго злоупотребляю вашим гостеприимством, и пришла пора подумать о моем возвращении в цивилизованный мир.

Мистер Макмастер склонился над своей тарелкой, тщательно пережевывая маниоку, и не спешил с ответом.

– Как по-вашему, скоро ли я смогу раздобыть лодку?.. Я спросил, как скоро я смогу заполучить лодку? Я ценю вашу доброту больше, чем могу выразить словами, но…

– Друг мой, не будем говорить об этом. Если я и проявил какую-то доброту, чтением Диккенса вы расплатились с лихвой.

– Что ж, очень рад, что вам понравилось. Мне, признаться, тоже. Но мне действительно пора подумать о возвращении…

– Да, – проронил мистер Макмастер. – Чернокожий тоже хотел вернуться. Он не прекращал об этом думать. Но умер он здесь…

На следующий день Хенти дважды затрагивал эту тему и получал такие же уклончивые ответы. Наконец он заявил:

– Простите, что настаиваю, мистер Макмастер, но мне требуется прямой ответ. Когда я смогу достать лодку?

– Здесь лодки нет.

– Ладно, но ведь индейцы могли бы ее построить?

– Надо дождаться сезона дождей. Сейчас уровень воды в реке слишком низкий.

– А долго придется ждать?

– Месяц-другой…

Они закончили «Холодный дом» и уже дочитывали «Домби и сына»[101], когда пошли дожди.

– Что ж, пора готовиться к отъезду.

– Увы, это невозможно. Индейцы не станут строить лодку в сезон дождей – это одно из их суеверий.

– Вам следовало сказать мне об этом.

– А разве я не говорил? Должно быть, запамятовал.

На следующее утро, пока хозяин был чем-то занят, Хенти, напустив на себя беспечный вид,