Для того чтобы доказать это, у меня есть деньги, слава и опыт общения со смертью.

Интерлюдия

Зум

Наконец я снова в Лос-Анджелесе — прилетел из Швейцарии. Это был период ковида. Все и везде было закрыто. Мы все попрятались от смерти по маленьким комнатам. Но моя голова прояснилась, и я снова был готов к битве за трезвость.

Мне оказалось немного легче справиться с пандемией ковида по двум причинам, (1) Она прошла мимо меня. И (2) она дала мне чертовски хороший повод для того, чтобы спрятаться в моей квартире площадью почти тысячу квадратных метров, которая занимала весь сороковой этаж здания Century Building в районе Сенчури-Сити.

Так или иначе, я протрезвел, а мои ребра стали чувствовать себя немного лучше. А это означало, что я постепенно начал понимать, что я помолвлен, живу с женщиной и у нас есть две собаки. Излишне говорить, что я ни к чему из этого не был готов. Ты что, живешь со мной? Мы живем вместе? Мы что, выбирали имена детей по фильму «Девять ярдов», который я когда-то снял?

Ты опустился на одно колено, чтобы сделать предложение, и от этого у тебя сильно заболел живот, помнишь?

Я не помнил… И разумеется, мы расстались.

5

Без четвертой стены

А вы знаете, что во времена ковида некоторым людям стало казаться, будто они снова и снова проживают один и тот же день?

Вот и у меня есть тот день, который я хотел бы проживать снова и снова. Это День сурка моего Дня сурка. На самом деле, я хотел бы переживать этот день каждый день до самого конца моей жизни. Но я не могу этого сделать. И единственный способ снова его пережить — это рассказать вам о нем. Посмотрим, поможет ли это.

(Но, конечно, этот день не повторится.)

Канун нового, 1995 года. Новогодняя ночь. Город Таос, штат Нью-Мексико. Весь день мы играли в американский футбол на снегу. Мы — это я, моя девушка Джулия Робертс и куча наших друзей. Она была величайшей кинозвездой в мире, а я был звездой шоу номер один на ТВ.

Поначалу ухаживание шло по факсу. Наверное, где-то в огромном мире еще хранится стопка факсов на листах длиной около двух футов. Это было двухфутовое ухаживание, наполненное стихами и взлетами фантазии… И в конце концов две огромные звезды упали в объятия друг друга и соединились самым красивым и романтичным образом.

В то время я парил в небесах. Я был центром всего происходящего, и в то же время меня ничто не касалось и не могло коснуться. Раскаленное добела пламя славы было рядом, я проводил сквозь него руку, но оно пока еще меня не обжигало; я был неким инертным центром. Я еще не знал, что слава не заполнит эту пустоту, но в то время мне казалось, что она заполнила ее полностью.

Первый сезон сериала «Друзья» стал настоящим хитом, а во втором я уже буквально купался в лучах славы. Я обошел по популярности Леттермана и скоро должен был «сделать» Лено. Мы появлялись на обложках журналов People и Rolling Stone, когда оба они были еще очень популярны. Посыпались предложения сняться в кинофильмах. Почему бы и нет? Я получал все, что хотел. Предложение сняться в фильме за миллион долларов здесь, предложение сняться в фильме на миллион долларов там… Я, конечно, не сравнялся с Джулией Робертс, но и таких актеров, как я, было не так уж много.

А затем случилось то, что происходит только со знаменитостями. Ко мне подошла Марта Кауффман и сказала, что я должен послать цветы Джулии Робертс.

— Вы имеете в виду ту самую Джулию Робертс, величайшую звезду во вселенной? — сказал я. — Ну ладно, отлично… Только зачем?

Как оказалось, Джулии предложили сняться во втором сезоне, в «Эпизоде после Суперкубка», но она согласилась участвовать в шоу только в том случае, если ее появление будет встроено в мою сюжетную линию. Позвольте мне повторить это еще раз: она согласилась участвовать в шоу только в том случае, если ее роль будет встроена в мою сюжетную линию. (Так у меня был хороший год или нет?) Но сначала я должен был за ней поухаживать.

Я долго думал, что написать на открытке. Мне хотелось, чтобы письмо выглядело профессионально, как послание от звезды к звезде. (Ну ладно, от звезды к гораздо более крупной звезде.) Но я также хотел, чтобы в письме было что-то немного кокетливое, чтобы оно соответствовало тому тону, которым говорила она. И я до сих пор горжусь тем вариантом письма, на котором я остановился. Я послал ей три дюжины красных роз, а на открытке написал:

«Единственное, что может быть более захватывающим, чем перспектива вашего участия в шоу, — это то, что у меня наконец-то появился повод посылать вам цветы».

Неплохо, правда? Я боялся ложиться ночью спать, но когда это требовалось, то мог просто-таки изойти своим очарованием. Впрочем, моя работа оказалась далека от завершения. Джулия ответила, что согласится участвовать в шоу, если я сумею объяснить ей азы квантовой физики… Ух ты! Мало того, что я нахожусь в переписке с женщиной, для которой была изобретена особая губная помада! Теперь я должен еще и засесть за учебники!

На следующий день я отправил ей трактат о корпускулярно-волновом дуализме, принципе неопределенности и переплетении квантовых состояний, и лишь часть этого трактата была метафорической. Много лет спустя Алекса Юнге, штатный сценарист шоу, рассказала в интервью журналу The Hollywood Reporter, что «Джулия заинтересовалась Мэттью потому, что он был совершенно очаровательным… У них было много флирта по факсу. Она высылала ему анкеты с вопросами типа: «А почему я должна встретиться с тобой?» И все, кто находился в это время в комнате сценаристов, помогали ему объяснить ей, почему. Он, конечно, вполне мог обойтись и без нас, но у нас не было никаких сомнений в том, что мы составляли команду Мэттью и должны были попытаться сделать это для него».

В итоге наши совместные усилия увенчались успехом. Мало того что Джулия согласилась сниматься в шоу, так еще и прислала мне в подарок бейглы, много-много бейглов. Действительно, а почему бы и нет? Ведь это была сама Джулия Робертс!

Так началось мое трехмесячное ухаживание путем ежедневного обмена факсами. Это было до интернета, до сотовых телефонов —