— Не бойся, — я повернул ее к себе, нежно проведя пальцем по щеке. — Ты мне доверяешь?

— Нет, — нервно рассмеялась она.

— Только скажи, и я остановлюсь.

Она кивнула, а я, расстегнув пару пуговиц, деловито закатал рукава белой рубашки, отошел к стене и взял веревку.

— Что ты будешь делать?

— Знаешь, что такое шибари? — Она только головой покачала. — Искусство связывания.

Я велел сбросить платье — Дэдэ осталась в поясе и чулках. Накинул веревку, не отрывая взгляд от стоячих сисек жены. Она поначалу дрожала, но вид красного плетения на светлой коже — кровь и молоко — гипнотизировал и завораживал. Я делал в меру туго и красиво, чтобы ей понравилось.

— Мне сложно дышать, — шепнула она.

— Это пройдет. Твое тело реагирует на непривычное давление.

Я переплел руки и закинул узел на крюк, не подвешивая ее, но жестко фиксируя, лишая возможности двигать верхними конечностями. Ноги развел широко и привязал к станку. Дэдэ полностью обездвижена и в моей власти. Кляп вставлять не стал. Мне нравятся ее порочные стоны. Хочу слышать их. И губы нравятся. Ей еще работать ими сегодня.

Жарко. Я скинул рубашку и, достав из брюк мазь, подошел к жене. Погладил острые розовые соски, живот, раздвинул складочки половых губ — влажные. Нравится, значит. Не зря ей кончать запретил. Теперь с пол-оборота возбуждается. Но и сегодня ей не повезет.

— Что это? — удивленно спросила, когда я провел по губам пальцем. Она слизнула сладкую мазь.

— Ничего запрещенного: немного марихуаны, виагры и выжимка из тростникового сахара. Коричневого, — насмешливо шепнул. — Не поправишься.

— Зачем?!

— Теперь я говорю, детка, а ты молчишь. За каждое слово, кроме одного, наказание. Можно только стонать.

— Ублюдок, — ласково шепнула она. Плохая девочка.

Я рванул ремень и подошел к ней вплотную. Поймал губу и прикусил, вызывая болезненный стон. Достал член и ткнулся ей в промежность, размазывая ее соки. Дэдэ сладко застонала. Моя отзывчивая течная самка.

— Твое наказание, — я изогнулся и на пол шишечки вошел в нее, медленно долбя щелку, — что ты не кончишь. И члена в этой дырочке сегодня больше не будет.

Она разочарованно застонала и полыхнула на меня колдовской зеленью. Ведьма моя. Я тихо засмеялся. Сейчас еще зелье подействует, и она вся гореть будет, раскроется передо мной, как ночной цветок.

Я взял стальной фаллоимитатор и понес к алым губам.

— Открывай, — скомандовал отрывисто. — Вылизывай его.

Дэдэ повиновалась сначала с неохотой, за что получила ощутимый шлепок по ягодицам, затем втянулась, работая ртом усердно. Мой член представляет.

— Лучше старайся!

Сказал холодно, а у самого в голове снаряды взрывались, стояк каменный, глаза на все через туманную дымку смотрят. Дэдэ, связанная и покорная, доверяет мне себя, подчиняется безропотно. Стонет музыкой просто. Она сосет суррогат, а я ее губы у себя на головке ощущаю. Чувствую, как член разрывает, капля вожделения конец смазывает.

Я бросил терзать ее рот и взял другой искусственный член, черный, огромный, бархатный на ощупь. Надел презерватив на него, потрогал щелку — Дэдэ тут же сжала мои пальцы мышцами — натренировалась, ненасытная крошка. У нее между ног горячо и мокро — я отложил гель. Она и так готова.

— Вставить в тебя? — Она округлила глаза, оценивая размер. Я включил вибрацию и ткнул концом в промежность, точно в ее возбужденную точку «G». У этой кошки я точно знал, где она находится.

Забавлялся недолго — Дэдэ и так на взводе, а кончать ей нельзя. Видел, как судорожно она мышцы сжимает, на клитор воздействовать пытается, но не выйдет. Бедра ее жестко зафиксированы, а легкий афродизиак направлен как раз на то, чтобы желанная развязка ускользала. Манила, по нервам натянутым била и миражом в пустыне растворялась.

Я вставил фаллос на полную в нее, выбивая воздух из груди.

— Держи крепко, сожми его, представь, что мой член в тебе работает, — стал сзади, груди ее стиснул, царапаясь о веревки. Дэдэ пахла сладкой карамелью, розами и возбуждением. У меня колом стоял, и я этот стояк собирался отправить в нее. Надел презерватив и, выдавив смазку, ягодицы раздвинул, надавил осторожно на колечко мышц, проталкиваясь в узкий ход.

— М-мм, — застонал тихо — головку приятно сдавило. Я поработал бедрами, никуда не торопясь, наслаждаясь охренительными ощущениями, затем натянул атласную задницу Дэдэ на себя. Она громко застонала. Я вторил ей. У меня были тройнички, как с двумя женщинами, так и одну на двоих делили. Чувствовать соседа через тонкую перегородку — интересное ощущение. Но Дэдэ я бешено ревновал и максимум с кем поделюсь — с фалоимитатором. А хотелось иметь ее везде и сразу. Но даже у этого бога индуистского руки четыре, а член один, так что и я одним удовлетворюсь.

Стоило об этом подумать и голова кругом. Всего пара-тройка длинных, резких движений, и член выстрелил. Дэдэ снова досуха меня высушила.

Голова жены лежала у меня на коленях. Глаза прикрыты, губы искусаны. Обессиленная и чертовски соблазнительная. Сэм вез нас домой, но я не смотрел отрешенно в окно, как делал всегда. Я растирал ее тонкие запястья, затекшие с непривычки, грудь через гладкий шелк оглаживал. Мне хотелось, чтобы ей понравился этот опыт. Лично мне чертовски хорошо было, а скоро сделаю, что и ей воздастся за всю эту неделю.

Ключи, телефон, сигареты бросил на столик и повернулся к Дэдэ:

— Хочешь чего-нибудь?

— Пить, — ответила, устало прислонившись к двери. Меня не было тридцать секунд, но этого хватило, чтобы по возвращении меня ждал не разомлевший котенок, а злобная мегера.

— Что это? — ткнула моим же мобильником. Я только и успел увидеть, что Моника очередную поэму накатала. Блядь...

Джейсон

— Тайна личной переписки — нет, не слышала? — Я вырвал телефон и бросил на диван. Мне вообще похрену, что там написано и что подумает Дэдэ. Но то, что она начала копаться в моих вещах и предъявлять, бесило. Какого хрена вообще?!

— Блокировку ставить надо! — съязвила Дэдэ и покачала головой. — Значит, ты все-таки спишь с ней? — ко мне подошла в плотную. — Что тебе тогда от меня нужно? Ее трахай! — пальцем в грудь ткнула. — Моника, вон, возбуждена не на шутку! — уперла руки в бока. — Может, это мне нужно справку от врача просить!

Дэдэ резко развернулась, уйти хотела, и ведь такая красивая, когда злится. Ревнует. Меня ревнует. Фурия моя злобная.

— Это не твое дело, поняла? — прижал к себе, чтобы дышать нечем было. — Я буду трахать и ее, и тебя — по очереди или одновременно, и ты пикнуть не посмеешь.

Да, я перебарщивал, но пусть знает, что не в том положении, чтобы условия диктовать.