– Вот, у Лешки-то хоть «запорожец» есть. Хоть что-то человек с завода вынес, а твой мужик, Люба, никогда ничего толкового и не принес.

– Почему не принес? А вон самовар на столе – тебе даже понравился. Это Сережка недавно притащил. Ведь не подарили же ему – небось украл, как все люди.

– Люди… – Теща покачала головой. – Люди если тащат, так штук пять за раз, а то и весь десяток домой волокут, а этот чистюля – один самовар принес. Где остальные, господин зять?

В ответ Тютюнин только улыбался. Он был дома. Его брюхо понемногу отпускало, и жена даже не заметила, что они с Лешкой дернули по маленькой. Толку от такой пьянки было немного, но сам факт безнаказанности Серегу радовал.

Видя, что зятя не задевает практически ничего, Олимпиада Петровна уже и не знала, что еще предпринять.

– А! Вспомнила! – воскликнула она, и ее глаза загорелись торжеством. – Дружок-то ваш, дорогой зять, тот, что на меня, слабую женщину, покушение скалкой устроил, вот ведь как опустился!

– Это кто же? – очнулся Тютюнин.

– Па-а-алы-ыч, – с удовольствием пропела Олимпиада.

– Так он не отсюда. Он, наверно, давно улетел к себе.

– Улетел? Слышали мы это: он улетел, но обещал вернуться. Так вот он теперь на Речном вокзале за кило тухлой колбасы в верблюжий хрен превращается! Тьфу, глаза б мои не видели! Вот в такую штуку! – Олимпиада Петровна развела руки, как заправский рыбак, похваляющийся своими трофеями.

– Да неужто такие бывают, мама? – поразилась Люба и отложила свое многострадальное вязанье.

– Да уж бывают, дочка, в приличных семьях все бывает. Это тебе в жизни не слишком подфартило.

– Постойте-постойте. – Сергей поднялся с кресла и подошел к теще. – Это точно он, Олимпиада Петровна, вы не спутали?

– Не беспокойся, не спутала. Я специально в зоопарк ходила, к клетке верблюда, и сравнивала – один в один.

– Да я не про верблюда. Я про Палыча – неужели это он?

– Конечно он. Я пять раз на Речной вокзал ездила, проверяла, не забрала ли мерзавца милиция. Так нет, на том же месте находится, а народу вокруг все больше. Разве такая нам милиция нужна, я вас спрашиваю? Такая? Завтра опять поеду, а мне ведь не ближний свет с другого конца города. К тому же, говорят, завтра телевидение приедет, так я хочу в кадр попасть – мне интересно, чтобы на всю страну показали.

– На фоне верблюжьего хрена… – задумчиво произнес Тютюнин.

– М-м-м… – Олимпиада Петровна покачала головой. – Бессовестный. Другой бы тещу на руках носил, мамой называл за то, что я вам полсклада перетаскала, а этот…

– Да ладно тебе, мам, – вмешалась Люба, пытаясь вернуть на спицы соскочившую петлю. – Тебе ж все равно некому таскать, а так ты хоть при деле.

Ровно в три ночи в дверь пенсионерки Живолуповой позвонили.

Достав из-под подушки разводной ключ, она потуже завязала ночной чепец и набросила на плечи старую железнодорожную шинель. Затем подошла к двери и, встав спиной к стене, глухо спросила:

– Кто?

– Это я, Джамаль, – ответили ей. – Из Мосэнерго…

– Какой Джамаль? – поинтересовалась подозрительная старуха.

– Я вам спедс-сред-ствуа привез… Только я забыль пароль…

«Забыл пароль. Кого же это они послали? А вдруг это провокация?»

Посмотреть в глазок Живолупова не могла, поскольку лично выворачивала на лестничной площадке лампочки и складывала их на кухне в ведро – про запас. Теперь вот сама страдала от собственной жадности.

«Придется завтра одну-то лампочку ввернуть», – со вздохом подумала Гадючиха. Лампочку было жалко.

Достав из кармана шинели валидол, Живолупова положила его под язык. Затем покрепче взялась за разводной ключ и отодвинула задвижку.

– Входи, мил человек… – прошипела Гадючиха, однако курьер засомневался. На неосвещенной лестничной клетке он чувствовал себя гораздо увереннее.

– Не надо мне входите, – пролепетал он. – Возьмите сумку, а я побежаль.

– А тебе сейчас «побежаль», – приободрилась Гадючиха, поняв, что ночной гость и сам ее боится. Она включила в прихожей свет и, приоткрыв дверь, рванула гостя за рукав.

Он влетел внутрь вместе с сумкой, а бабушка Живолупова быстро захлопнула за ним дверь.

Затем повернулась и обмерла, увидев выпученные на нее в испуге глаза с голубоватыми белками.

– Батюшки мои, негр! – всплеснула она руками. – Ты откуда ж взялся?

– Вы агент Зи-Зи? – спросил тот.

– Ну я. А тебя кто послал?

– Мистер Смит, мэм.

– Это который заместитель Джонсона?

– Откуда вы знаете? – Глаза курьера стали еще больше.

– Поработай с мое, салажонок курчавый, сплавай пару раз на Колыму, еще не то узнаешь.

– Я не хочу на Колыму, – честно признался Джамаль. – Можно я бежать обратно?

– Не можно. Сначала покажи, чего в сумке.

– Ага, я сейчас, – засуетился курьер.

– Да не здесь – в комнату проходи.

– А вы.., меня не убьете? – неожиданно спросил негр.

– Зачем? – искренне удивилась Живолупова. – Это тебя Смит так напугал?

– Да. Он сказал, что, если вы меня убьете, моим родным выплатят хорошую страховку.

– Не буду я тебя убивать. Проку с этого никакого. Угостить – не угощу, бананов у меня никогда не водилось, но и убивать не стану.

После этого заверения Зи-Зи курьер немного успокоился и стал раскладывать гостинцы прямо на ковре.

– Ух ты, это сотовый? Здоровый какой!

– Нет, это спутниковый телефон.

– Что-то кнопок на нем много, разобраться бы. – Живолупова поковыряла ногтем аппарат и справедливо решила, что если не разберется, то продаст такую штуковину с большой выгодой.

– Бесшумный пистолет, – продолжал Джамаль. – Стреляет отравленными иглами на расстояние пятидесяти шагов.

– Хорошая штука, – кивнула Живолупова. – У меня тоже был именной маузер – от самого товарища Ягоды. При Никитке все забрали…

– Вот это специальный портативный передатчик, скрытого ношения, – сказал Джамаль, показав Живолуповой прибор величиной с горошину. – Через него вы сможете связаться даже с Вашингтоном, если на то будет необходимость…

– Хорошая вещь. Только мелковат…

– А вот аудиопушка.

С этими словами курьер продемонстрировал тоненькую, как карандаш, металлическую трубочку, на конце которой была маленькая, не больше крышки для консервирования, тарелочная антенна.

– Вот это вещь нужная. Инструкции есть?