Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь я понимала и Валери.
Я пока не говорила о том, что принцессу тоже окутывала тайна. По счастью, тетушка моя обожала пикантные истории и немедленно рассказывала их мне, разумеется, под знаком строжайшей секретности. Дело было так.
Эди Шиллер, муж Валери, был учителем фехтования у ее братьев. Молодцеватый блондин, всеми любимый и элегантный, но бюргер, к тому же, бедный и уж совсем не ровня Валери по происхождению — она-то была баварской принцессой и состояла в родстве с нашей императрицей Элизабет. До ее свадьбы, если вставал вопрос о будущем супруге, речь шла только о принце, желательно из правящего дома. Так думала и она сама, пока не отправилась в мировое турне. За два года она объездила Индию и Африку с гувернанткой, камеристкой и гвардейцами и вернулась совсем другим человеком. Она вдруг стала выступать за республику, против кайзера и королей, за любовь и против религии. Она не верила больше в ад! Хотела видеть женщин в университете!
Любому известно, что принцесса не имеет права на личное счастье. Выходя замуж, она должна принести пользу своей родине. Это называется государственным интересом. Валери же отказала сразу пяти принцам — двум из Пруссии, двум из Австрии и одному из Саксонии. Она сводила с ума своих сестер, требуя любовь, счастье и свободу выбора супруга, а потом моментально влюбилась в учителя фехтования Шиллера, более того, ее застигли в его крепких объятиях ранним майским утром на огороде позади замка.
Такой скандал! Шиллера тотчас уволили, с Валери взяли клятву, что она никогда больше не увидится с ним. Доверие к ней было подорвано, и ее охраняли, как государственную казну. Но тщетно. Валери похитили из мюнхенского городского дворца ее дядюшки во время ужина. Это был мастерский трюк. После закусок она отправилась туда, куда царь пешком ходит, вылезла в своем вечернем бело-голубом наряде из окна, а внизу верхом на коне ее уже поджидал Эди Шиллер со второй оседланной лошадью. И они умчались в неведомую ночь. Когда бегство было обнаружено, она была уже за пределами своей страны, в жалкой квартирке, но в безопасности.
Вскоре, однако, убогое жилье превратилось в прекрасную квартиру, потому что у Валери был залог. В Эннсе устроили тихую свадьбу, волнения улеглись, скандал забылся.
Эди Шиллер стал драгунским капитаном, Валери — его гражданской женой, но все титуловали ее принцессой. А ее старшая дочь Ксения, осмелюсь заметить, тоже родилась семимесячной, как и я.
Во всяком случае, именно похищение было той знаменитой ночной скачкой, в которой она чуть не свернула себе шею.
Эта история возвращает меня к урокам верховой езды, о которых я размышляла в ночи.
Габор тоже замыслил похищение?
И мне надо учиться галопу, прыжкам через рвы и барьеры, чтобы он сбежал от богатой Эльвири? И чтобы он мог похитить меня в случае необходимости и привезти в убогую квартирку?
Потому что считает меня аморальной, потому что я отвечаю на его письма, а в качестве любовного залога разбрасываюсь подвязками?
Нет. Верховая езда была придумана гениально. Часто ли видятся молодые люди друг с другом? Раз или два в неделю на репетициях концерта или театральной постановки, по воскресным и праздничным дням в церкви, не чаще. Мы же сможем встречаться каждый вечер. Каждый день вплоть до 18 августа. Тридцать шесть раз! Таков был план. Кроме того, Габор не слепой. Он заметил, что его батюшка очень меня привечает. Может, я должна учиться верховой езде, чтобы генерал полюбил меня по-настоящему? Чтобы принял меня как жену своего сына? Как знать, может, он пожертвует тогда на залог для меня?
Я очнулась от резкого ясного звука трубы. Пять часов утра. Сигнал доносился из казармы — подъем у кавалеристов. Уже давно рассвело.
Я ощупала свое тело. Была и другая причина для бессонной ночи — жуткая боль. После зверского утягивания до сорока сантиметров на месте талии образовалась сплошная багровая борозда от шнуровки, которая немилосердно саднила и выглядела ужасающе. Когда я ложилась в постель, кровь в этом месте пульсировала с такой силой, словно там помещалось второе сердце. Мысль о необходимости через два часа снова надеть корсет вызывала бунт… но ненадолго. Ради Габора я снова утянулась бы до того же размера, но сегодня в том не было нужды.
На сей раз требовалось мое желтое летнее венское платье, а в нем я в состоянии дойти до модного салона.
К тому же, я достаточно хорошо выглядела. Прическа сохранилась в полном порядке. Я, как уже говорила, лежала на спине, голова с защитной сеточкой для волос на французском валике — безумно неудобно, зато каждый волосок остался на месте. Даже без шелковых цветов я производила впечатление молодой дамы, а не ребенка, это-то мне и было нужно.
Хорошенько умывшись и одевшись с помощью Цилли, я точно, минута в минуту, была у Эрмины. Завтрак был уже накрыт. Он остался в памяти, потому что пролил свет на мой залог.
Едва мы уселись за круглый плетеный стол, накрытый белой камчатной скатертью, как в дверь энергично постучали, и в комнату стремительно вошла Юлиана. На ней было бледно-голубое утреннее платье, на голове тюрбан такого же цвета, так как она была еще не причесана.
Опустившись на плетеную банкетку напротив нас, она принялась неистово обмахиваться веером.
— Это правда? — взволнованно вопросила тетушка. — Наша Минка будет обучаться верховой езде?
— Да, — ответила Эрмина, — спрашивается только, откуда тебе это известно. Мы никому об этом не говорили, а господа, которым это ведомо, еще спят.
— Это известно всему дому, — запальчиво воскликнула Юлиана, — в кухне только об этом и судачат, а мне рассказала Лизи, во всех деталях, спозаранок, еще до того, как принесла кофе. Я думала, это ее фантазии.
— Лизи? Откуда ей известны детали? — удивилась Эрмина. — Минутку… Да, она подавала нам торты. Но тогда никто и словом не обмолвился о верховой езде.
— Значит, это правда.
— Да, правда. И мы начинаем прямо сейчас. После завтрака все встречаются в ателье Цирмиллер. Там мы выберем амазонку.
— Ах, вот как! — сказала тетушка, едва переводя дыхание. — А что за платье?
— Что-то совершенно особенное. Валери недавно откопала одно платье в каком-то заграничном журнале мод и обещала принести его с собой. Это будет сюрприз, сказала она.
— Принцесса? — встревожилась тетушка. — При всем моем уважении к ней — она очень образованна и умна, вот только вкусу ее я бы не доверяла.
— Кто так сказал? Я этого пока не замечала.
— Но, дорогая Эрмина, я тебя умоляю. Посмотри, как она одевается. Эти длиннющие платья, а недавно в ресторане она заявила перед мужчинами, что важно не то, что дама носит, а только то, что она имеет сказать. Ты когда-нибудь слышала подобную чушь?
— Нет, никогда, — рассеянно ответила Эрмина.
— Я тоже.
— Вот что, Юлиана, давай о другом… — Она немного поколебалась. — О деньгах не говорят, я знаю… и все же, сколько зарабатывает у вас Лизи?