Следующие наши снаряды легли где-то за забором. Я никуда особенно не целился, прекрасно осознавая свои способности как наводчика. Да и помимо этого понимал, что шансов на ещё одно такое удачное попадание у нас нет. Даже если восьмидесятивосьмимиллиметровый снаряд просто рванет где-нибудь на открытой площадке, всегда есть вероятность того, что осколком прихлопнет какого-нибудь зазевавшегося немца. Да и потом противник должен четко понимать, что основная наша цель — взорвать эти самые сарайчики к такой-то бабушке. Именно для этого атаковали склады поутру диверсанты. И именно эта задача сейчас выполняется ещё одной группой этих обалдевших русских.

Склад — вот главная цель! Именно этой цели и посвящены все наши действия за сегодняшний день.

— Снаряд!

Лязгает затвор. Бьёт по ушам гулкий выхлоп выстрела, и тяжелое тело пушки откатывается назад.

— Снаряд!

Косо встают перед бруствером дымные фонтаны: по нам пристрелялся кто-то из коллег-зенитчиков. Плевать! Нам не до того, чтобы вести с ними дуэль.

— Охримчук! Бери свое отделение и уходи! Прикроешь нас!

— Есть, товарищ старшина!

На огневую успели затащить около трех десятков снарядов. Нам столько и не выпустить. А раз так, нет необходимости держать здесь столько людей, только увеличиваем вероятность поражения. Для того чтобы поднять тяжелую чушку снаряда и дослать её в пушку, вполне достаточно двух-трех человек. Снизу ничего уже таскать не надобно, дай бог нам и этот-то боезапас отстрелять.

— Снаряд!

Уже ничего не видно вокруг. Со стороны забора в воздух рвутся плотные клубы белого дыма: у немцев хватило соображалки задымить всю территорию, чтобы мы попросту ничего не могли на ней разглядеть. И это хорошо: значит, немцы поверили в серьезность наших намерений.

Очередной наш снаряд улетает куда-то в дымную пелену.

Внезапно оживает пулемёт охранения. Длинной, почти в полдиска, очередью он долбит где-то совсем рядом. В ответ ему грохочут выстрелы.

— Снаряд!

И пушка разворачивает свой ствол в сторону перестрелки. Стремное это дело — находиться около орудия. Флак-37 имеет высокую станину и совершенно не предназначен для того, чтобы отбивать пехотную атаку. Спрятаться тут особо негде, так что любая случайная очередь может подмести огневую не хуже опытного дворника. Тем не менее, я не бросаю пока пушку. Жахает выстрел, и почти тотчас же в кустах поднимается столб разрыва. Неприятная это вещь — снаряд такого калибра да в упор по атакующей пехоте. Картечь, надо думать, была бы лучше, но зенитные орудия таким боеприпасом не комплектуются.

— Командир! Три снаряда осталось!

Значит, мы стреляем почти три минуты. Даже чуть дольше продержались, чем я рассчитывал. Быстро окидываю взглядом окружающую местность.

Немцев много... Их просто до фига! Они лезут буквально из каждой щели. Их очень даже можно понять. Ведь если взорвётся склад, то в радиусе полукилометра от него гарантированно не останется ничего живого и целого. Это уж, как минимум... Так ли уж велика разница, прилетит ли в тебя пуля озверевшего русского диверсанта или твою требуху живописно раскидает по прилегающей местности в результате сверхмощного взрыва. В этом случае пуля даже предпочтительнее. Она может и не попасть вовсе, пролететь мимо или легко пронзить мягкие ткани и усвистать куда-то вбок. В варианте же подрыва складов со снарядами шансов нет вообще никаких. И ни у кого.

Страх подгоняет атакующих.

Телефонный звонок.

— Герр оберст-лейтенант! Это гауптман Вачовски!

— Слушаю вас, гауптман.

— На склад совершено нападение!

— Гауптман... Я уже прочёл ваш рапорт.

— Никак нет, герр оберст-лейтенант, я имею в виду совсем не это! Не то нападение, которое было утром.

— Не понял... Русские что, вернулись?!

— Имею основания полагать, что они никуда и не уходили. Всё происходившее утром было не более чем маскировкой. Это ложное нападение имело одну-единственную цель — выманить в лес как можно большее количество солдат охраны и приданных сил. А вот сейчас, в настоящий момент, герр оберст-лейтенант, русские диверсанты ведут ураганный огонь по складу из захваченных ими зенитных орудий. Уже было несколько взрывов, — на самом деле взрывов было всего два, но гауптман предпочёл в данный момент это не конкретизировать, — и существует вероятность прямого попадания по складам с боезапасом. Не мне вам объяснять, герр оберст-лейтенант, что в этом случае последует.

Вачовски несколько покривил душой. На самом деле он вполне отчётливо понимал, что никакого прямого попадания по складам быть не может в принципе. Да, артиллерийский огонь причинил неожиданный, и оттого вдвойне неприятный, ущерб. На разгрузочной площадке сейчас догорали жалкие обломки вагонов с пороховыми зарядами. Неприятно, что и говорить, но непосредственной опасности для основного массива боеприпасов никакой не было. Но вот предположить, что именно сделают эти очумевшие русские в следующий момент, гауптман не мог. Совершенно не исключалось и повторение утренней атаки. В то, что егеря зачистили весь лес и там сейчас не осталось никого живого, Вачовски уже вполне обоснованно не верил. Кто-то же сейчас стреляет из захваченной зенитки? Где гарантия, что это все уцелевшие? Отвечать единолично за всё, что может произойти в результате вероятной второй атаки, гауптман не собирался. В конце концов, защита столь важного объекта — есть задание наиважнейшее. Гораздо более приоритетное, чем поиски где-то в лесах разбежавшихся диверсантов. Да и потом... За успешную защиту вверенного ему объекта благодарность последует именно ему — Вачовски. А за уничтожение беглых диверсантов не менее заслужено наградят кого-то другого.

Вполне вероятно, что этот офицер свою награду в итоге и получит. Но пусть об этом болит голова у его непосредственного начальства. А у гауптмана есть своя задача, которая не имеет ничего общего с беганьем по лесу.

По вышеуказанным причинам, начальник склада предпочёл чуть-чуть сгустить краски. Некоторые неточности в докладе всегда можно объяснить вполне естественной неразберихой, возникшей в результате нападения диверсантов. В конечном итоге, судить-то ведь будут по тому, уцелел объект или нет. За это гауптман был спокоен. Ещё три-четыре минуты — и взбесившуюся зенитку подавят. А вот посылать своих солдат в лес для поиска русских, которые наверняка там прячутся, — извините, господа, для этого есть другие части.

— Понятно, гауптман... Я немедленно свяжусь с вышестоящим руководством! Подкрепление у вас будет, обещаю! А пока — держитесь!

— Яволь, герр оберст-лейтенант! Будет исполнено!

Телефонный звонок.

— Хайнеманн? Майор! Я не слышу вас!

— Извините, герр генерал, здесь не очень хорошая связь!

— Ну, вот, наконец-то! Хоть что-то можно понять! Немедленно пошлите войска на помощь гауптману Вачовски!