Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я скучаю по тебе», – вывела я кончиком пальца на желтоватой странице. И вместо чернил рядом упала слеза. В самом деле проще злиться, противостоять, мысленно сражаться с ним, с его идеями обо мне, но когда остаёшься в пустой комнате, и тот, кто внутри тебя, молчит, то кажется, что разорвёт от боли. Я опустила голову на руки.
«Будь сильной!» – велел внутренний голос.
Но для кого? Для чего?!
Мне померещилось., что моя ученическая сумка шевельнулась. Я приподняла голову. Холщовая ткань на кармашке, отороченном зелёной тесьмой, вздыбилась. Я откинула вверх клапан:
– Что, геккончик, запутался?
И тут, к моему удивлению, из углубления в ткани осторожно показалась кудрявая рыжая головка. Она посмотрела на меня испуганными глазами, спряталась снова, а затем вдруг вылетела решительно и ринулась к шкафу.
– Эй, малышка, ты что-то у меня забыла? Швейные принадлежности?
Я обернулась и с удивлением обнаружила, что вовсе не шкаф интересовал юную швейлицу, а часовой домик напротив. Она впорхнула в раскрытое окошко и... Тишина.
– Нет, господа, знаете что? С меня довольно секретов и непонятных вещей! В конце концов это моя комната! – воскликнула я и сама подбежала к домику тиктаклина на стене.
Глянула внутрь и обмерла: мальчишечка обнимал юную швейлицу, она повисла на его шее, они коснулись носиками и... поцеловались? Или мне почудилось?
Тиктаклин глянул на меня многозначительно, и я вынуждена была отвернуться. По коже пробежали мурашки: это что же, представители маленького народца тоже испытывают чувства? Судя по счастливым вздохам и смеху – очень даже!
Умница швейлица! Поборолась за своё счастье! А я что же...
Я покружила по комнате, пытаясь что-нибудь придумать. И вдруг меня осенило: у меня нет денег и возможностей, значит, буду пробовать сама! Даже если на это понадобится десять лет, если они начнутся сегодня, то и закончатся одним днём раньше. Из окошка часового домика выглянула сладкая парочка.
– Молодцы! – сказала я им. – Если что, я на вашей стороне!
Тиктаклин просиял, а швейлица зазвенела крылышками, от чего звон пошёл по всему часовому домику. И я постаралась не думать, кто у них родится – часовой швейлик или швейный тикталин. Какая разница!
Оказывается, одной маленькой капли счастья достаточно, чтобы вдохновить на большие поступки! Кстати, о капле. Я достала из кармана жемчужную капельку, которую недавно принёс геккон. Не буду никого о ней спрашивать, я посмотрю на неё через перигей. В качестве тренировки...
Для удобства концентрации я приглушила свет, задёрнула окно прожжённой шторой. Заперла дверь на замок и встала посреди комнаты, затем села, скрестив ноги. Потребовалось время, чтобы приглушить, как фитиль лампы, собственные мысли. Их было слишком много: беспорядочных, скачущих с одного на другое – натуральный гудящий рой. Сегодня было трудно.
Почти час пришлось концентрироваться на дыхании, как учил Вёлвинд, и вдруг мысли затихли, словно погрузились в прохладное море и там растворились. В голове наступила благостная тишина, мне всё-таки удалось полностью направить внимание в мерцающий перигей. И снова произошло чудо: вся комната засияла, будто была создана не из грубых материалов, а из сверкающих нитей, пылинок, штрихов.
Дыхание моё стало едва ощутимым, радость заполнила тело. Часовой домик ярче прочего сверкал розовым, вокруг него вились нежные узоры, словно так сплеталась любовь. Испытав счастье за малышей, я перевела внимание на жемчужную каплю, лежащую на полу.
Внимание коснулось её, будто лучом, и жемчужина ответила серебряным отсветом, а затем распустилась устремлённым в потолок перламутровым цветком, похожим на лилию. Нежнейший аромат разлился по комнате, лилия склонилась в мою сторону, словно осознанное существо, решившее на меня посмотреть. Я почувствовала её готовность ответить на вопрос.
«Что ты?» – спросила я мысленно, ибо в этом состоянии губы мои склеились, а тело застыло, как залитая водой глина.
Лилия потянулась ко мне, расширилась и... поглотила.
* * *
Я выпала, перекувыркнувшись, на покрытые мхом кочки. Вокруг сиял таинственными всплесками неизвестный лес. На поляну таких же белых лилий светила луна и словно отражалась в их громадных лепестках. Я ахнула и встала с корточек, потрясённо осматриваясь. Из-за раскидистого громадного кедра вышло изумительно красивое белоснежное существо. Единорог? Атласная кожа, сияющая чистотой, тонкие ноздри, морда, похожая на лошадиную, и в её центре – не рог, а будто фонтан щедро изливаемого вокруг волшебства. Капли, пары магии из «рога» попадали на траву и цветы, и те преображались, меняя свет и форму...
Единорог посмотрел на меня умными, добрыми глазами.
«Здравствуй!» – мысленно сказала я.
По моим рукам пронеслись мурашки и ощущение приветствия проникло прямо под кожу. Чудесное существо слегка фыркнуло и обошло меня слева. Через перигей магии я увидела бьющееся в его груди сердце, похожее на оживший лунный камень. Его ритм был медленным и излучал блаженное спокойствие – такое, словно я вдруг оказалась дома, и всё, вообще всё на свете хорошо!
«Чего ты хочешь?» – вопрос, как и приветствие, был не словесным, он ощущался всем телом. И тут же внутреннее чувство передало мне, что у меня есть только одно желание, уникальный шанс, но я могу пожелать чего угодно...
«Освободи его!» – произнесла я мысленно. Каким-то образом фраза вырвалась наружу и в облачках поднялась, сияющая, над каждой лилией.
Единорог взглянул на меня влажными серебряными глазами, и я внутри ощутила знание о том, что люди должны страдать, чтобы очиститься, чтобы стереть всё, что натворили, для них – боль – это спасение и необходимость...
«Но я прощаю его, – выдохнула я, – я не хочу, чтобы он мучился! Освободи его, пожалуйста!»
На лепестках белых лилий, словно на страницах блокнота, появились эти слова, написанные серебряными чернилами моим почерком.
И тут же я почувствовала в ответ, что всякое желание чего-то стоит, оно не бывает бесплатным...
«Освободи его, – повторила я, – мне не жаль заплатить, если хватит того, что у меня есть... Свобода – дар, который никто не вправе отнимать. Он подарил свободу мне, пусть такую, половинчатую... Я хочу свободы для него. Это будет честно!»
И я почувствовала обещание того, что Вёлвинд будет свободен, крошечными каплями блаженства проникшее мне под кожу. Единорог оттолкнулся копытами от поляны и взлетел, внезапно расправив крылья. С замирающим сердцем я начала следить за полётом, и вдруг ближайшая ко мне лилия расширилась, втягивая меня в сердцевину.
В следующую
