Горячо приветствуя княже-константиновцев с их юбилеем, пожелаем им на их празднике вспомнить тех, благодаря кому было возможно чудо существования зарубежных корпусов.

«Наставникам, хранившим юность нашу, не помня зла, за благо воздадим!»

Михаил Залесский

ИЗ СТАТЬИ «АРМИЯ»

(Из однодневной газеты «Первопоходник», 1927 год)

В прошлом году я был на празднике Русского кадетского корпуса в Сараево. То, что я пережил во время парада кадет, не поддается описанию. Передо мною воскресла картина великой России, которая была и, конечно, будет.

Когда кадет-знаменщик, сын Быховца и первопоходника, после отчетливого и внушительного маневра всего строевого состава корпуса благоговейно подошел в начале молебна к аналою, я ощутил спазму, сжавшую мое горло, от нахлынувших на меня патриотических чувств; стоявший рядом со мною, видимо не подозревавший, что под моим штатским одеянием бьется военное сердце, шепнул мне, ища моего сочувствия:

— К чему вся эта муштровка и военщина?

Какое удовлетворение испытал я через 20 минут, когда представитель Его Величества короля Александра, начальник Босан-ской дивизии генерал Иованович обратился к замершим в строю, как один человек, тремстам кадетам с речью такого содержания:

— Его Величество король шлет вам, кадеты, свой милостивый привет и поздравляет вас с праздником. Страшный вихрь пронесся над матушкой Россией, но уцелела часть ее верных сынов, и вы очутились на нашей земле, искренно любящей великую Россию. Своим прилежанием, примерным поведением и успехами вы доказали, что вы достойные сыны вашей Родины, ныне захваченной ее врагами и тяжко страдающей. Недалек час ее воскресения. От имени короля провозглашаю «живио» в честь России!

Загремело «живио», «ура», раздались звуки гимна. У многих присутствовавших показались на глазах слезы.

Я взял сконфуженного соседа за рукав и сказал ему:

— Вот для чего нужна вся эта солдатчина и муштра!

Сергей Палеолог

В. ЧЕРЕПОВ

ПОСЛЕДНИЕ КОРНЕТЫ

Однокашникам, павшим за Родину, посвящаю

(Перепечатано из газеты «Россия»)

Бывали в школе бури, свалки,

Бывало много-много бед,

Но славной конницы заветы

Всегда хранил младой корнет…

Никола Вешний — 9/22 мая — праздник Николаевского кавалерийского училища, «славной гвардейской школы». Вам, дорогие читатели, представляется трехэтажное здание, украшенное по фронтону длиннокрылым золотым «николаевским» орлом, в далеком сказочном городе Великого Петра. Вдоль улицы вытягивается «колонна по три» на холеных, вычищенных до лоска лошадях. Хор трубачей, за ним — эскадрон, за эскадроном — сотня. «Тронулся, двинулся, заколыхался алою лентою наш эскадрон…» Да, все это было. Красивое далекое прошлое. Лермонтов, братья Панаевы и целая плеяда заметных и незаметных героев, воспитанников «славной гвардейской школы».

Они со школьной скамьи попадали в училище, проходили суровую кавалерийскую и военно-образовательную школу, традиционным «цуком» выковывались, сливались душою и телом с дружной тесной семьей Российской императорской конницы.

Об этом красивом прошлом написано много воспоминаний, и они вам известны. Я хочу рассказать о том, что никогда не было описано и поэтому мало кому известно — о последних годах «славной гвардейской школы» и ее последних воспоминаниях.

Гражданская война, основанная главным образом на маневре, дала широкое применение конницы. Для пополнения командного состава молодежью в 1920 году в г. Симферополе был сформирован Учебный дивизион, состоявший из двух эскадронов — офицерского, игравшего роль Офицерской кавалерийской школы, и юнкерского, в который строевые части командировали находившихся в их рядах юнкеров, вольноопределяющихся и кадет, достойных производства в офицеры. Эвакуация Крыма прекратила занятия в Учебном дивизионе. В Галлиполи приказом генерала Врангеля от 19.7.1921 года юнкерский эскадрон в память Николаевского кавалерийского училища, существовавшего с 1823 года, был переименован в НКУ с присвоением соответствующей формы и снова пополнен молодежью из полков. Из Галлиполи в 1921 году училище переехало в Югославию, в г. Белую Церковь. Младший курс был пополнен кадетами, окончившими Крымский, Сараевский и Донской кадетские корпуса, и небольшим количеством молодежи из частей, так же, как и последовавший за ним через год третий выпуск.

Старший и младший классы были разбиты на два эскадрона по четыре взвода каждый. Офицерский состав был из разных полков и училищ. Начальник училища, чугуевский улан генерал Говоров; инспектор классов Генерального штаба генерал Линиц-кий, новороссийский драгун; командир дивизиона, одесский улан полковник Синегуб; командир 1-го эскадрона, казанский драгун полковник князь Шаховской; командир 1-го взвода 2-го эскадрона, нежинский гусар полковник Левандовский и 3–4 преподавателя были воспитанниками Николаевского кавалерийского училища; командир 2-го эскадрона и остальные сменные офицеры и преподаватели — Елисаветградского и Тверского кавалерийских училищ. За время своего существования за рубежом НКУ успело сделать три выпуска корнетов и четвертый — эстандарт-юнкеров, всего 357 офицеров. В четвертый выпуск попали юнкера, не имевшие законченного среднего образования. Они были выделены в особый класс, где помимо обычного военно-училищного курса проходились общеобразовательные предметы. По сдаче специальных экзаменов эти юнкера получали аттестат зрелости и выпускались эстандарт-юнкерами в полковые ячейки, находившиеся на пограничной службе Югославии (где наши офицеры занимали унтер-офицерские должности) или на постройках шоссейных дорог. Через несколько месяцев эстандарт-юнкера были произведены в корнеты.

Первый и второй выпуски почти поголовно, как и большая часть третьего, состояли из юношей, принимавших участие в гражданской войне. Среди них были 3–4 первопоходника, а подавляющее число были галлиполийцами. Немало было кавалеров Георгиевских креста и медали, до 1-й степени включительно. Было 4–5 юнкеров, не успевших окончить последние выпуски Николаевского и Елисаветградского училищ. Возраст юнкеров колебался от 18 до 26 лет, за исключением двух 16-летних и одного 34-летнего с пышными рыжими усами Павла Мартыновича Риса (из русских немцев), которого за почтенный возраст и усы даже многие офицеры называли по имени-отчеству. Все это была молодежь, вынесшая с полей гражданской войны на чужбину непримиримую ненависть к коммунизму и горячую любовь к покинутой Родине и славной российской коннице. Эти юноши знали, что по окончании школы их ожидает не служба в полку, красивая форма и жизнь кавалерийского офицера, а тяжелая служба пограничника или тачка и лопата на постройках дорог. Но, веря в глубине души в грядущее освобождение и возрождение России, они хотели вернуться туда настоящими, законченными офицерами, чтобы послужить ей в рядах родной конницы.

Получив наименование юнкеров «славной гвардейской школы» и ее форму, эти юноши