Так держава сюнну раскололась, теперь уже безвозвратно. Над северными ее землями владычествовал шаньюй Пуну, в южных, под протекторатом Китая, правил шаньюй Хуханье II.

Хуханье II с первых дней своего правления начал вести агрессивную политику по отношению к северным сюнну. Набеги его войск уже в 49 году заставили Пуну отойти на 1000 ли. Тогда же два крупных военачальника северных кочевий перешли на сторону Хуханье и привели к нему более 30 тысяч человек. Но южный шаньюй оказался неамбициозен. Быть может, у него и имелись реальные шансы стать независимым властителем степей, но он предпочел не рисковать. Он снова отправил в Поднебесную посла с подношениями, предложил своего сына в качестве заложника, «признал себя вассалом и именовал слугой», и даже сам «просил о присылке посла для надзора над ним». Кроме того, он просил о возобновлении договора о мире.

В 50 году произошло самое унизительное для сюнну событие за всю их историю. Фань Е пишет:

«На 26-м году правления император отправил начальника охранной стражи телохранителей Дуань Чэня и помощника полковника Ван Ю в качестве послов к южному шаньюю с предписанием учредить ставку в 80 ли от западной части укрепленной линии в [округе] Уюань. Шаньюй выехал далеко вперед навстречу послам, которые сказали: “Шаньюй должен принять императорский указ, склонившись ниц до земли”. Шаньюй огляделся вокруг, а затем, распростершись на земле, признал себя вассалом. Совершив преклонение, он приказал переводчику передать послам: “Я только что вступил на престол, мне очень стыдно своих приближенных, поэтому прошу послов не унижать меня перед лицом народа”. Присутствовавшие при этом гудухоу и другие сановники плакали».

Осенью Хуханье прибыл к императорскому двору. Здесь ему было щедро заплачено за унижение: общее количество подарков и продовольственной помощи превысило все, что сюнну когда-либо получали от Китая. Теперь шаньюй получил право жить на территории Поднебесной, в округе Юньчжун (позднее ему было велено переехать в уезд Мэйцзи в округе Сихэ во Внутренней Монголии). К нему были приставлены «чиновники-умиротворители» — они «во главе 50 освобожденных от наказания преступников, вооруженных оружием и самострелами, должны были следовать за шаньюем, участвовать в разборе спорных дел и наблюдать за обстановкой». Позднее император увеличил охрану шаньюя до 2 тысяч всадников и 500 «освобожденных от наказания преступников». В конце каждого года шаньюю вменялось в обязанность отправлять ко двору посла с докладом и своего очередного сына для службы императору — сыновья менялись ежегодно.

К своим регулярным (три раза в год) жертвоприношениям духу Неба южные сюнну теперь присоединили, как пишет Фань Е, «жертвоприношения ханьскому императору». Имелся в виду, конечно, не тот император, под властью которого кочевники отныне пребывали. Вероятно, сюнну, помимо своих древних культов, обязаны были отправлять еще и государственный культ, существовавший в Поднебесной, — культ почивших императоров, как реальных, так и мифических.

Шаньюй южных сюнну теперь помогал Китаю в охране границ. В восьми пограничных округах Поднебесной он поставил своих князей, «и каждый из них, возглавляя подчиненные кочевья, служил для округов и уездов ушами и глазами и нес разведывательную службу». Все эти меры позволили Китаю полностью восстановить под своей властью восемь ранее утраченных округов.

Шаньюй Хуханье II скончался в 56 году, пробыв на престоле девять лет. Ему наследовал его брат, и с тех пор у южных шаньюев строго соблюдалась передача власти по боковой линии. Очередным шаньюем становился или брат предыдущего шаньюя, или сын одного из его предшественников, но сын почти никогда не наследовал отцу (Авторам настоящей книги известны только три случая, когда это правило было нарушено, все — уже во второй половине II века). Никаких гражданских войн по этому поводу более не вспыхивало — Китай следил за легитимностью очередного кандидата. Интересно, что для себя китайцы категорически не признавали наследования по боковой линии, считая связь между сыновьями и родителями священной. Но у них хватило ума не насаждать свои порядки в степи.

В течение примерно полувека взаимоотношения между южными шаньюями и Сынами Неба носили самый идиллический характер. Императоры посылали в степь богатые подарки и продовольственную помощь. Шаньюи, сколь это было в их силах, удерживали своих подданных от набегов на земли Срединного государства. Правда, такие набеги случались, как случались и крупные мятежи, поднятые сюннускими военачальниками, но шаньюи в них были, как правило, неповинны и вместе с императорскими войсками принимали меры к их подавлению. Впрочем, теперь у южных сюнну была другая точка приложения сил: они активно воевали со своими северными собратьями. Взаимные стычки и набеги не прекращались до рубежа I и II веков, то есть до того времени, когда северные сюнну окончательно исчезли из «большой политики».

* * *

После того как Гуан-у стал столь явно покровительствовать южному шаньюю, северный шаньюи заволновался. Он вернул на родину ханьцев, плененных во время предыдущих набегов, и прекратил набеги на их земли. Правда, ему и без ханьцев было кого грабить: теперь за укрепленной линией, на территории пограничных округов, обитали южные сюнну. Фань Е пишет, что когда северные сюнну вторгались в земли своих недавних соплеменников для грабежа, то на обратном пути, проходя мимо наблюдательных вышек, «они извинялись и говорили: “Мы нападаем на перебежчика юцзянь жичжу (старый титул Хуханье II. — Авт.), а на ханьцев нападать не смеем”».

Но теперь южные сюнну были подданными императора, и он считал своим долгом держать их сторону. Поэтому когда северный шаньюи в 51 году обратился к Сыну Неба с предложением заключить «договор о мире, основанный на родстве», тот отказался даже принять посла.

В это же время сановники Гуан-у представили ему доклад, в котором предлагали уничтожить северных сюнну, воспользовавшись их ослаблением. Они писали: «…Сейчас у варваров люди и скот умирают от болезней, засухи и саранча оголили землю, болезни и трудности подорвали силу варваров, они стали слабее одного округа в Срединном государстве. (…) Счастье не приходит дважды, благоприятный момент легко упустить, поэтому разве правильно сейчас строго соблюдать гражданские добродетели и пренебрегать военными действиями?»

Но Сын Неба предпочитал добродетели. Он издал указ, в котором, в частности, говорилось: «…Стремящийся к расширению территории приходит в упадок, стремящийся к распространению добродетелей становится сильным. (…) Ныне в государстве нет хорошего управления, стихийные бедствия не прекращаются, население живет в страхе и тревоге, люди не могут сохранить свою жизнь, а вы хотите еще заняться делами далеко за пределами государства!»

Северный шаньюй оказался настойчив. Он стал регулярно посылать императору «многочисленные дары» и на следующий год повторил свое предложение, присовокупив к нему просьбы о присылке музыкальных инструментов и о разрешении «представляться императору первым из гостей инородческих владений Западного края». Гуан-у ответил пространным письмом, в котором выразил недовольство последней просьбой — он решил, что тем самым шаньюй подчеркивал свое владычество над Западным краем, а у китайцев была на этот счет иная точка зрения. Император отправил шаньюю мелкие подарки, а в присылке музыкальных инструментов отказал, объяснив, что в сложившейся ситуации северным сюнну должно быть не до музыки.