История повторялась — как и во времена обоих Хуханье, сюнну разделились на тех, кто обитал на юге, под эгидой Хань, и на тех, кто жил севернее и совершал набеги как на своих соплеменников, так и на ханьцев… Мятежный Пэнхоу тревожил границы Поднебесной больше двадцати лет, пока в 117 году его не разбили сяньбийцы. «…Его народ рассеялся и перешел на сторону северных варваров», а сам Пэнхоу во главе крохотного отряда в сто с лишним всадников бежал в Шофан и изъявил покорность Хань.

Но пока этого не произошло, пример вольного Пэнхоу не давал покоя южным сюнну, и в 109 году их очередной шань-юй Ваньши шичжу ти, по имени Тань, замыслил измену. Сделал он это не самым этичным образом — шаньюй прибыл в качестве гостя в императорский дворец, где изъявил покорность Хань и, надо полагать, по традиции получил немалые подарки. Здесь он познакомился с неким китайцем, который сказал шаньюю: «В землях к востоку от заставы произошло наводнение, все население вымерло от голода, поэтому можно напасть [на Хань]». Тань воспользовался этой информацией, заключил союз с ухуанями, поднял восстание и стал грабить пограничные округа. Война длилась несколько месяцев, но в конце концов, после ряда серьезных поражений, шаньюй «отправил посла, изъявляя желание сдаться». Без головного убора, босиком, со связанными за спиной руками шаньюй совершил земной поклон перед ханьскими полководцами, «признав, что совершил преступление, за которое заслуживает смерти». Впрочем, смерть ему не грозила — китайцы всегда были милосердны к сдавшимся врагам. «Император простил шаньюя и стал относиться к нему, как прежде».

Однако сюнну, почувствовав свою возрождающуюся силу (а точнее, усугубляющуюся слабость Хань), уже не хотели относиться к своим южным соседям «как прежде». В течение нескольких последующих десятилетий в пограничных округах периодически вспыхивали восстания. Иногда их возглавлял очередной шаньюй; иногда бунтовщиком оказывался кто-то из его сановников, а шаньюй, напротив, помогал Хань подавить восстание. Но положение самого шаньюя теперь уже не было таким незыблемым как раньше, и свержение сюннуского правителя его соплеменниками или низложение китайским наместником стали обычным делом.

После падения державы сюнну власть в степи перешла к племенам сяньби, которые создали к северо-западу от Поднебесной огромную, хотя и не слишком централизованную кочевую империю. Сяньбийцы нападали на южные кочевья, и сюнну, вместе с войсками Хань, были вынуждены отражать эти набеги. Но случалось, что очередной сюннуский мятежник объединялся с сяньби. Фань Е пишет, что в 158 году, в правление шаньюя Цзюйчээра, «все кочевья южного шаньюя подняли восстание и стали производить набеги на девять пограничных округов совместно сухуанями и сяньбийцами». Ханьский полководец Чжан Хуань выступил в поход против восставших, и тогда «все кочевья шаньюя изъявили покорность». Сам шаньюй был взят под стражу за то, что «оказался не в состоянии управлять делами государства». Чжан Хуань собирался назначить другого шаньюя, но император Хуань-ди воспротивился. Он заявил: «Цзюйчээр всей душой стремился встать на правильный путь, за какое же преступление лишать его престола? Его следует возвратить обратно».

Поучения Сына Неба не пошли на пользу сановникам, и в 179 году ханьский военачальник Чжан Сю, поссорившись с шаньюем Хучжэном, «убил его и самовольно возвел на престол шаньюя правого сянь-вана Цянцзюя». Чжан Сю поплатился за такое самоуправство: он был арестован, доставлен в столицу в клетке и казнен. Однако его ставленник Цянцзюй остался на сюннуском престоле. Впрочем, он тоже не удержался на нем и в 188 был убит собственными соплеменниками, которым не понравилось, что шаньюй посылает войска на подмогу Хань для подавления крестьянского «восстания желтых повязок» и для борьбы с набегами сяньбийцев.

Сын Цянцзюя по имени Юйфуло, который и был послан на помощь императору во главе сюннуского войска, не возвратился на родину — он «остался с войсками в Хань и самовольно вступил на престол шаньюя». Тем временем соотечественники, убившие его отца, взбунтовались и «с общего согласия возвели на престол шаньюя гудухоу из фамилии Сюйбу». Юйфуло остался в Хань, а его соперник с несколькими тысячами всадников присоединился к мятежникам, которые еще в 184 году подняли в Китае «восстание желтых повязок» и захватили значительную часть страны — начатая ими крестьянская война полыхала около двадцати лет. Впрочем, мятежный шаньюй скоро умер, но трон его оставался свободным, «а государственными делами управляли старые князья». Что же касается Юйфуло, то он, воспользовавшись смутой и гражданской войной, «совершал грабительские набеги» на земли, лежащие к востоку от Ордоса.

Разброд и безвластие, царившие среди сюнну, были косвенным откликом на те беспорядки, которые давно уже происходили в Поднебесной. Империю разъедала коррупция, при дворе возникали непрерывные заговоры, в стране вспыхивал бунт за бунтом, а императорская власть слабела на глазах. Не в силах навести порядок даже в центре Срединного государства, Хань тем более не могла справиться с окраинами, населенными кочевниками. В стране разразилось «восстание желтых повязок» — оно было подавлено, но крестьянская война продолжалась, а ханьскии двор потерял контроль над страной. В 189 году умер Лин-ди, который был, по сути, последним (и далеко не лучшим) властителем Поздней Хань. После него формально династия существовала еще около тридцати лет, но в стране не прекращались беспорядки, а император был вынужден покинуть столицу и жить в ставке своего полководца Цао Цао, пока в 220 году старший сын последнего Цао Пи не заставил этого номинального владыку отречься и не провозгласил воцарение династии Цао Вэй. Впрочем, сам Цао Цао, хотя и не объявлял себя императором, позднее, уже после смерти, тоже получил титул «Вэй У-ди» — император У династии Вэй. Но подчинить своей власти всю страну новые правители не смогли. После того как на престол взошел Цао Пи, Поднебесная распалась на три царства: Вэй, Шу и У (в историю Китая этот период вошел как Троецарствие).

* * *

Еще до окончания гражданской войны, несмотря на то что у китайцев в те годы хватало своих внутренних проблем, они понимали, что сюнну могут стать для них источником дополнительных бедствий. Китайский историк VII века Фан Сю-аньлин писал: «По прошествии многих лет количество [сюннуских] дворов постепенно увеличилось, они заполнили все северные земли, и ими стало трудно управлять. В конце династии Поздняя Хань, когда в Поднебесной происходили большие волнения, сановники наперебой говорили, что хусцев слишком много, и выражали опасения, что они непременно займутся разбоем, поэтому против них следует заранее принимать меры обороны».

Опасения оказались вполне оправданными. Сюнну не слишком активно участвовали в гражданской войне как таковой, но они действительно воспользовались воцарившимся в империи хаосом и умножили свои грабительские набеги. Один из таких набегов описан в поэме знаменитой китайской поэтессы Цай Янь (она же Цай Вэньцзи). Об ужасах сюннуских нашествий Цай знала не понаслышке: после того как, по ее словам, «Поздняя Хань потеряла рычаги власти», город, где жила поэтесса, был разорен кочевниками, и она вместе с другими мирными жителями была угнана в степь и стала женой или наложницей одного из победителей. Цай писала: