регулярно срывают глиняные гнезда ос Synagris со стен своих глинобитных домов (оставляя на стенах характерные отметины). В наших краях, если у женщины детородного возраста внезапно возникает тяга к имбирному печенью, вы ненавязчиво предлагаете ей тест на беременность. В сельских районах Западной Африки тесты на беременность не так доступны, но, если женщина соответствующего возраста начинает скрести землю в поисках термитника или осиного гнезда, это считается вернейшим признаком беременности. Эти женщины отмечали, что «чувствовали потребность» или «сильное желание» поедать землю, собранную насекомыми, – точно так же, как меня во время беременности тянуло на крекеры и имбирное печенье (за исключением того, что имбирное печенье было менее полезно для меня и ребенка, чем осиное гнездо).

О лечебном значении осиных гнезд впервые стало известно случайно, после вспышки вируса Эбола в 2013 году в отдаленной деревне на юго-востоке Гвинеи. Эбола – инфекционное вирусное заболевание, естественным носителем которого, скорее всего, является крылан (летучая собака), – время от времени поражает людей, причем с ужасающими последствиями. Она очень заразна, и показатели смертности колеблются в пределах 22–88 %, превышая показатели других вирусов с высокой смертностью, таких как ВИЧ, оспа, атипичная пневмония и ближневосточный респираторный синдром. Нулевым пациентом был полуторагодовалый ребенок по имени Эмоле Уамуно из деревни Мелианду. Оттуда Эбола каскадом распространилась по окрестностям, а эпидемия 2014–2016 годов унесла более 11 000 жизней в трех западноафриканских странах: Сьерра-Леоне, Либерии и Гвинее.

Замечательные догадки о важности земли из осиных гнезд появились благодаря тому, что у матери Эмоле Уамуно возникла неутолимая страсть к поеданию гнезд ос Synagris. Кроме того, оказалось, что как раз во время инкубационного периода болезни у Эмоле она была беременна еще одним ребенком. Пытаясь выяснить, каким путем болезнь распространилась в соседние общины, ученые обратили внимание на сильнейшую тягу женщины к осиным гнездам и решили ее исследовать, поскольку известно, что матери занимаются геофагией вместе с детьми.

Во время вспышки болезни британский антрополог Джеймс Фэйрхед изучал геофагию среди жителей деревни. Несмотря на то что Фэйрхед провел в деревне Кисси целый год, он признался, что не обращал внимания на углубления во внутренних стенах домов, считая их следами обычного износа[140]. Отметины вызвали его интерес лишь во время исследований лихорадки Эбола: ямки были местами расположения осиных гнезд. Анализ минерального состава собранной осами земли показал, что она была обогащена магнием, фосфором, калием, железом, кобальтом и цинком. Беременные женщины обычно съедают от 20 до 80 граммов земли из осиных гнезд в день, и мать Эмоле предположительно находилась в верхней части этого диапазона, что и привлекло к ней внимание исследователей. Мы до сих пор не знаем, как Эмоле заразился лихорадкой Эбола, но, скорее всего, это произошло через крыланов, а не через гнездо пилюльной осы.

Вернемся к нашей недавней пандемии и пилюльным осам на английских вересковых пустошах, где я боролась с желанием сжевать один-два таких горшочка. После ослабления карантина в Великобритании в 2020 году я примчалась сюда в надежде собрать образцы этих одиночных ос. Фотография энтомолога-папарацци из твиттера, сделанная на мобильный телефон, заставила меня подумать, что горшечник лилипутского размера изящно слепил по кругу крошечную фарфоровую колыбельку для своего малыша размером с булавочную головку. Так что я с некоторым недоверием восприняла свое первое наблюдение, поскольку оса оказалась гораздо крупнее, чем я ожидала (и еще потому, что я разглядывала голый песчано-глинистый склон всего лишь десять минут: нечасто случается отыскать ос так просто). И все же это было весьма приятно, потому что я уже задумалась о том, что происходит на молекулярном уровне внутри мозга осы, в центре контроля ее поведения. Большая голова означает большой мозг – а значит, большое количество генетического материала для проверки гипотезы Мэри Джейн Уэст-Эберхард.

В тот солнечный день я лежала на животе на песчаном откосе посреди верескового моря: моя миссия состояла в том, чтобы поймать вересковую пилюльную осу в момент, когда она выполняет задачи «рабочей» (ловля гусениц) и «маточной» (кладка яйца) моделей поведения, и зафиксировать экспрессию генов в действии. Довольная находкой нескольких самок, собирающих глину, я полюбовалась их крупными головами и подумала, что все самое трудное уже позади. Я уже жадно предвкушала изобилие РНК, которое даст для нашего проекта каждый осиный мозг. Я изучила на YouTube видеоролики с этими осами и была уверена, что еще до захода солнца у меня в пробирках уже будут все образцы ос – и добывающих пищу, и откладывающих яйца. Ох, какой же я была наивной. Найти осу, собирающую глину, – это очень хорошо, но отыскать ее гнездо-горшочек – совсем другое дело.

Не обращая внимания на опасливые взгляды встречных, я поймала себя на том, что неуклюже скачу по зарослям вереска, пытаясь нагнать осу на ее пути от места добычи стройматериала до горшка. Что касается пчел, есть проверенный временем способ выследить насекомое до самого гнезда[141]. Если вы хоть раз пробовали следить взглядом за крошечным летающим насекомым и при этом скакать галопом по неровной земле, то поймете, каких царапин и боли в лодыжках мне это стоило. После еще нескольких неловких попыток выследить осу и еще часа с лишним отчаянного прочесывания вереска в поисках их горшков (бисерных иголок в стоге сена) я поняла, что мне нужно больше людей, чтобы разместить посты наблюдения вдоль траектории полета осы.

Подкрепление прибыло на колонне велосипедов, пышущее энтузиазмом в разной степени. Преимущество наличия нескольких детей разного возраста (и роста) заключается в том, что их можно расставить в разные по вертикали контрольные точки на пути полета осы. Четырехлетний ребенок может занять пост на земле, готовый предупредить следующего из детей по очереди, когда оса покидает свой карьер. 12-летняя девочка стоит в нескольких метрах дальше по пути следования, готовая сообщить направление движения цели 14-летнему мальчику, которому больше всего хотелось промчаться по вересковой пустоши в погоне за осой. Тем временем мой муж отправился на поиски иголок в стогах, то есть осиных горшков, в совершенно другом направлении (вероятно, чтобы спокойно послушать репортаж с матча по крикету). Я была уверена, что мы обязательно выследим хоть один горшок.

Возможно, нам бы это удалось, если бы четырехлетку не отвлекал огромный пакет картофельных чипсов, 14-летний сын не начал практиковаться в художественной съемке своего велосипеда на новую камеру, а 12-летняя дочь не решила, что вересковые пустоши – самое подходящее место, чтобы проверить, как она научилась делать «колесо» без опоры на руки. На одном желании ублажить маму, помешанную на осах, далеко не уедешь: терпения детей хватает ровно так же ненадолго, как пачки чипсов. Мы поплелись домой,