— Холт позаботится о Кевине. Дюмон до него не доберется.

— Ты прав. — Она глубоко вздохнула. — Конечно, ты прав. Холт присмотрит за Сюзанной и детьми. Да и все, чего добивался Бакстер, — запугать меня.

— Ему это удалось?

Ее глаза были все еще мокрые, но Меган начала постепенно успокаиваться.

— Нет. Он причинил мне боль, взбесил меня, заставил стыдиться того, что я вообще позволила ему себя коснуться. Но он не запугал меня. И не запугает.

— Умница, детка.

Меган всхлипнула и слабо улыбнулась.

— Зато я напугала его. И именно поэтому он явился сюда сегодня спустя столько времени. Потому что он смертельно боится.

— Чего?

— Прошлого, своих грешков и их последствий. — Она еще раз глубоко вздохнула и остро почувствовала запах Натаниэля — табак и соленые брызги морской воды. Какое странное чувство спокойст вия и умиротворения. — Бакс решил, что наш приезд сюда — нечто вроде заговора против него. Он следил за мной все это время. Я не знала.

— Он никогда не делал попыток встретиться с тобой до сегодняшнего дня?

— Нет, никогда. Полагаю, он чувствовал себя в безопасности, пока я пребывала в Оклахоме и не общалась с Сюзанной. А теперь мы не просто общаемся — я живу здесь. И Кевин, и Алекс, и Дженни… Похоже, ему невдомек, что это не имеет к нему никакого отношения.

Меган снова подняла чашку. Натаниэль не спрашивал ее ни о чем, он просто сидел и держал ее за руку. Возможно, именно поэтому она почувствовала себя обязанной рассказать ему все.

— Я встретила его в Нью-Йорке. Мне исполнилось семнадцать, и это было мое первое большое взрослое самостоятельное путешествие. Мы с друзьями решили, что этот город просто идеально подходит, чтобы стать первым выходом в большой мир. Там жили родственники одной из моих подруг. Полагаю, ты бывал в Нью-Йорке?

— Раз или два.

— Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Люди, небоскребы. Город казался таким восхитительным, таким не похожим на привычный мне Запад. Огромные толпы народа, яркие краски. Я влюбилась в него — мне нравилось прогуливаться по Пятой авеню, пить кофе в какой-нибудь маленькой забегаловке в Гринвич-Виллидж. Просто глазеть по сторонам. Наверное, звучит глупо.

— Нет, вполне нормально.

— Так и было, — со вздохом согласилась Меган. — Все было очень нормальным и простым, пока… Это случилось на одной вечеринке. Бакстер выглядел таким красивым и романтичным. Воплощение девичьих грез, с внешностью кинозвезды, остроумный, блестящий. И он был старше — ровно настолько, чтобы казаться восхитительным. Только что побывал в Европе. — Она замолчала, с силой зажмурив глаза. — О господи, какая сентиментальная чушь!

— Мег, ты знаешь, что вовсе не должна мне все это рассказывать.

— Нет, думаю, должна. — Немного успокоившись, Меган снова открыла глаза. — Если ты в состоянии слушать.

— Я никуда не спешу. — Натаниэль ободряюще пожал ее руку. — Продолжай же. Тебе надо от этого избавиться.

— Бакстер говорил правильные вещи, вел себя безупречно. На следующий день он прислал мне дюжину роз и приглашение на ужин.

Меган остановилась, подыскивая нужные слова, машинально вытаскивая шпильку, еле державшуюся в волосах. «А вовсе не так уж и ужасно оглядываться назад, — мелькнула странная мысль. — Похоже на театральную пьесу, в которой одновременно исполняешь роль главной героини и выступаешь в качестве зрителя. Непосредственная вовлеченность и легкая отстраненность».

— И я приняла приглашение. Горели свечи, мы танцевали. Я чувствовала себя такой взрослой. Думаю, это чувство возможно испытывать на самом деле лишь в семнадцать. Мы ходили в музеи, глазели на витрины магазинов, бывали на бродвейских шоу. Он сказал, что любит меня, и купил мне кольцо с двумя соединенными бриллиантовыми сердечками. Очень романтично. Кольцо оказалось у меня на пальце, а я в его постели.

Она остановилась, ожидая реакции Натаниэля. Когда ее не последовало, Меган собралась с силами и продолжила рассказ:

— Бакстер сказал, что приедет в Оклахому и мы вместе обсудим планы на будущее. Но конечно, он не приехал. В самом начале, когда я ему звонила, он говорил, что задерживается. А вскоре и вовсе перестал отвечать на мои звонки. Я обнаружила, что беременна — я звонила, писала. Мне сообщили, что он помолвлен, был помолвлен все время. Я не поверила, потом словно впала в какое-то оцепенение. Потребовалось время, прежде чем я заставила себя с этим смириться, осознать и строить жизнь дальше. Моя семья была великолепна. Я бы никогда не выкарабкалась без их помощи. Когда родился Кевин, я поняла, что не могу просто чувствовать себя взрослой. Я должна ею быть. Позже я попыталась связаться с Баксом в последний раз. Думала, что он должен узнать о Кевине, а Кевину необходимы хоть какие-то отношения с отцом. Но… — Меган умолкла. — Когда с его стороны не последовало никакого интереса, а только гнев и враждебность, я начала понимать, что, возможно, это и к лучшему. Сегодня, наверное, впервые в жизни я абсолютно в этом уверилась.

— Он не заслуживает никого из вас.

— Да, не заслуживает.

Меган с трудом улыбнулась. Теперь, рассказав Нэйту все, впервые за очень долгое время она почувствовала себя опустошенной. Нет, не слабой, осознала Меган. Просто свободной.

— Я хотела бы поблагодарить тебя за спасение.

— Не стоит благодарности. Он больше не посмеет коснуться тебя, Мег. — Нэйт взял ее руку и поднес к губам. — Ни тебя, ни Кевина. Верь мне.

— Я верю. — Она повернула ладонь и крепко сжала руку. — Я верю тебе. — Ее пульс бешено забился, но Меган не отрывала от Нэйта глаз. — Я подумала, когда ты понес меня наверх… Знаешь, я и представить себе не могла, что ты собираешься напоить меня чаем.

— Так же как и я. Но ты вся дрожала, и я знал, что если я не остыну, то могу быть грубым. А это неправильно для нас обоих.

Ее сердце замерло на мгновение.

— А сейчас ты остыл?

Глаза Нэйта потемнели.

— Почти. — Нэйт медленно поднялся, не выпуская ее рук. — Это приглашение, Меган?

— Я… — Он ждет, осознала Меган, ждет ее согласия или отказа. Никаких соблазнительных слов, прекрасных обещаний. Никаких иллюзий. — Да, — сказала она, и их губы встретились.

Когда Натаниэль подхватил ее на руки на этот раз, Меган издала быстрый, нервический смешок, замерший у нее на губах, едва он взглянул на нее.

— Ты не будешь думать о нем, — спокойно произнес Натаниэль. — Ты не будешь думать ни о чем, кроме нас.

Она слышала лишь бешеное биение своего сердца — тук, тук, тук, — звучавшее в унисон с каплями дождя, стучащими о стекло. Меган не знала, чувствует ли его Натаниэль и понимает ли, что ее просто трясет от страха. Ведь руки его казались такими сильными, а губы уверенными всякий раз, когда он склонялся к ней, чтобы испить ее снова и снова.