Вера с внезапным озарением посмотрела в сторону раздолбанной камеры рядом с порталом, Док кивнул:

— Я его вырубил и закрыл в камере, и заковал. Он вырвал штырь с цепью из стены, вынес решётку и пошёл опять тебя искать, я его еле успел поймать. Пытался его тоже обколоть, но на него не действует, он постоянно принимает противоядия, потому что его постоянно травят, и всякие стимуляторы, и ещё кучу всего, я ему колю и вижу, что эффект совсем другой, так что дальше решил не рисковать. Обездвижил и приковал в пыточной, но заклинания на нём тоже долго не держатся, потому что на нём море щитов из разных магических школ, которых я не знаю, я накладываю — оно растворяется через время, какие-то его амулеты или щиты вытягивают энергию из всего, что на нём стоит, не очень быстро, я успеваю обновлять. Прикован он хорошо, но он частично в сознании, и ему так же хреново, как и этим всем, и… мне его тупо жалко, если честно, хоть он и сволочь. Я тебя, короче, хотел попросить, чтобы ты ему просто показалась, что ты жива, может, ему полегчает.

Док поднял на неё глаза, она кивнула, он улыбнулся с облегчением, тихо спросил:

— Я слышал, вы поссорились? Или брешут?

— Какая разница, — отмахнулась Вера, — как его найти?

— Я тебя отведу, — Док вскочил, чуть покачнулся, Вера поддержала его под локоть, он смущённо замахал руками: — Я в порядке, просто голова закружилась.

— Вы ели?

Он горько рассмеялся, шёпотом сказал:

— Единственный человек в этом отделе, которого интересует, ел ли я… Кстати! Я же не доел, точно, у меня есть еда! Вера, живём! — он обхватил её за плечо и притиснул к себе на секунду, она тихо рассмеялась.

Док повёл её змейкой по трём параллельным коридорам, заглядывая во все палаты и обещая всем мам, сестёр, собак и какую-то Зизи, после которой посмотрел на Веру и беззвучно шепнул:

— В душе не чаю, чё за нахрен есть "Зизи", но оно работает. Ты Шена когда увидишь, тоже со всем соглашайся и говори, что все здесь, всё хорошо и спокойно. Это заклинание, как я установил методом врачебного пальцетыка, откатывает сознание в те времена, когда трава была зеленее и эмоции ярче, у нормальных людей это детство, у уголовников — период уголовной деятельности, у наркоманов — период зависимости. У Мартина — жена, это не очень укладывается в концепцию, но я над ней ещё работаю. У Шена началось со слов: "Скажи Двейну, меня отравили, пусть уходит и сообщит отцу, я выкручусь сам". Двейна нет на базе, он на больничном, а отец Шена давно умер. Так что, похоже, у него период от знакомства с Двейном до смерти отца, это с девяти до двадцати примерно.

— А меня он почему искал?

Док закатил глаза:

— Концепция ещё в разработке. Сюда, — он провернул ключ в толстенной двери, грубо обитой металлом, открыл и заглянул, удерживая Веру за плечо так, чтобы она не видела то, что внутри комнаты. Поводил в воздухе свободной рукой, позвал:

— Живой? Разрушитель, блин.

— Где Вера? — потребовал голос министра, настолько страшный, что Веру окатило ледяным вибрирующим желанием бежать, как можно скорее, без страха споткнуться или ошибиться дорогой, потому что когда тебе настолько страшно, любой путь подойдёт.

— Вера здесь, — заявил Док, в ответ раздался металлический грохот и рык министра:

— Брешешь, тварь. Где Вера?

Док посмотрел на неё, указал глазами на дверной проём и подтолкнул.

Она осторожно сделала шаг, стала медленно поднимать глаза от высокого деревянного порога, по ломаным линиям рисунка камня пола, к деревянным ножкам странного стола… в форме креста. Это был операционный стол, массивный и старый, обитый металлом сверху, с креплениями для цепей и ремней, и на этом кресте был распят министр, мокрый и часто дышащий, с цепью на руках, и с лицом, искажённым жадной злостью.

— Где Вера?

— Я здесь, господин министр.

Он медленно выдохнул и закрыл глаза, всё тело расслабилось, как будто до этого он был под напряжением, а теперь отключился. Она внимательно слушала, казалось, что он вообще дышать перестал, но он дышал, ей стало легче, она посмотрела на Дока, он улыбался с таким видом, как будто знает секрет. Закатил глаза, шутливо воздел руки к потолку, благодаря богов за облегчение, тихо сказал:

— Посиди с ним, а? Я через время буду заходить. Я вас закрою на всякий пожарный. Ты говори ему, что все здесь, как я говорю этим. Побегу, а то уже опять начинается.

— Хорошо.

Она переступила порог, Док кивнул и закрыл за ней дверь, щёлкнул замком. Вера опять не с первой попытки смогла посмотреть на эту жуткую картину — распятый министр Шен. Он уже открыл глаза, взгляд был сосредоточенный и недовольный, привязанные к столу руки сжались в кулаки, цепь звякнула. На нём был ниндзя-комбинезон, верхняя половина была снята и болталась сбоку, Вера подумала, что лежать на ней должно быть ужасно неудобно. Наверху была чёрная безрукавка с оторванной завязкой, на голых руках трескалась корка из засохшей крови и пыли, ладони были изодраны так, как будто он пилой по ним прошёлся.

— Вера? — требовательно позвал министр, она сделала один шаг, сказала:

— Я здесь.

Он нахмурился и задумался, руки расслабились. Она смотрела на металл стола и куталась в одеяло, посмотрела на свои ноги, грязные от пыли — босиком пришла, Док не дал ей обуться.

«Спасительница, блин. В трусах и одеяле, это даже круче, чем в платье и на каблуках. Берёте новые вершины, госпожа Призванная.»

— Вера?

— Вера здесь.

— Докажи, что не двойник.

— Каким образом?

— Скажи… какой чай мы пили в первый раз, с Бартом?

— Первый чай мы пили вдвоём, это был чай из моего мира.

Он медленно улыбнулся и закрыл глаза, прошептал:

— Хвала богам, вы живы. Вы не представляете, что мне чудилось. Я вам не расскажу, верьте на слово. Мы столкнулись с невероятно сильным магом, тем самым, я не видел его лица, но почти уверен, что это Анвар Шариф, манеры у него… не спутаешь. Я не помню, я его достал или нет?

— Док сказал, вы успели там кому-то навешать, уже после атаки мага.

— Хорошо бы… Все вернулись?

— Я не знаю, Док не говорил. Полный лазарет. Всем страшно, но забинтованных мало.

— Хорошо, если так. Где Кайрис?

— В лазарете, отдыхает.

— Хорошо. И я отдохну тогда, — он закрыл глаза и дёрнулся, как будто хотел лечь на бок, но ничего не получилось, он поморщился и расслабился.

Стало тихо, Вера слушала его дыхание и осматривалась — слева от входа маленькая жаровня на подставке, внутри угли; дальше узкий металлический стол, на нём что-то, накрытое тканью, похожее на столовые приборы и столярные инструменты. Дальше на стене сетка с крючками, на крючках инструменты, похожие на хирургические и слесарные, иногда мясницкие. В дальнем левом углу письменный стол с лампой, там уютненько, мягкое кресло, полка с книгами, карандаши цветные. В центре стол-крест, и на нём министр, уже не спокойный, а мрачно смотрящий в потолок.