– Да будет вам, – улыбнулся «великий и ужасный». – Вы занятный индивид, Михаил Андреевич. Знаете, чем ваш рваный свитер отличается от джунглей?

– Знаю, – бросил я. – В джунглях много обезьян, а в моем рваном свитере – всего одна.

– Вчера была обстреляна моя машина, – сменил тон Благомор. – По счастью, меня в ней не было. Погиб один из приближенных и двое охранников. Машина безнадежно испорчена. Огонь вели из леса. Уцелевшие заметили убегающего человека, но погоня результата не дала.

– Повстанцы объявились, – пожал я плечами. – Не всем, наверное, по душе ваше правление?

– Повстанцев здесь не водится, – снисходительно улыбнулся Благомор. – Любой крестьянин знает: неповиновение или дерзость в произвольной форме повлекут ликвидацию ослушника, уничтожение семьи и сожжение деревни, в которой он проживал.

– Вот она – суровая справедливость, – восхитился я. – А вы великий экспериментатор, Благомор. Знаете, мне почему-то кажется, что в лучшие годы вы работали заместителем губернатора какой-нибудь депрессивной области – курировали связи с населением. Потом вас с треском выгнали, но тяга к творчеству осталась.

– Со мной давно так не разговаривали, – прищурился собеседник. – Вам совершенно безразлично, как вы умрете, Михаил Андреевич, и поэтому хамите напропалую. Но ведь и смерть бывает разная, не забывайте об этом. Иные пытки длятся годами, человек мечтает умереть и не может… м-да.

– Прошу простить, – манерно склонил я лоб, – веду себя непозволительно. Почему вы мне рассказываете о том, что на вас кто-то напал? Мне это очень интересно?

– Вы похожи на лазутчика, – растягивая слова, сообщил Благомор. – Именно поэтому я думаю, что вы не лазутчик.

– Я тоже так думаю, – быстро сказал я. – Хотя, признаться, мне по барабану, лазутчик я или не лазутчик. А если вам нужен компетентный совет, как не угодить под пулю в автомобиле, могу их дать целых три. Во-первых, никуда не выходите из дворца, пусть шестерки бегают. Во-вторых, обзаведитесь бронированным автомобилем. В третьих, если жалко денег на бронированный автомобиль, поступайте как в Чечне: на окна машин вешайте бронежилеты, которые стоят меньше, чем бронированный автомобиль.

– Я предлагаю вам работу, – нахмурился Благомор.

У меня аж дух захватило от безбрежных перспектив. Я сделал над собой усилие и решил больше не шутить.

– Какую еще работу? – пробормотал я севшим голосом.

– Ответственную, – впился в меня глазами Благомор. – Назовем ее… скажем так, аналитиком при моей службе безопасности.

Несколько минут мы молчали. Я переваривал услышанное.

– А за что такая честь?..

– Вы умеете себя вести в безвыходных ситуациях. Вы независимы, здоровы, хорошо подкованы в законодательстве…

– Вы серьезно?

– Я серьезен, – отрезал Благомор. – Нам нужны специалисты по российским законам. Работа интересная, Михаил Андреевич, можно даже сказать, творческая. Куда полезнее, чем копаться в грязи среди фриков и туберкулезных, ежедневно снося побои и издевательства. В лучшем случае вам предложат делянку конопли, по которой вы будете носиться голышом взад-вперед, а потом счищать с себя смолу.

Я не рассмеялся ему в морду, не послал подальше и не отправился обратно в карцер, что было бы поступком настоящего (хотя и глупого) мужчины. Я сделал вид, что задумался. Были в предложении определенные… назовем их так, нюансы.

– Но просьба намотать на ус, – добавил Благомор, видя мою нерешительность, – что возможности надуть работодателей и сбежать у вас не будет.

– Это понятно, – кивнул я. – Сколько времени у меня на раздумья?

– Сколько угодно, – пожал плечами Благомор, – По ходу ваших дум вы досидите пару суток в холодной, потом вас отведут в барак, где о вас уже остались злобные воспоминания. Вам придется работать наравне со всеми – рыть подземное хранилище для одного свирепого феодальчика. Условия работы хуже, чем на урановых рудниках, охрана не церемонится, «срок службы» рабочего в среднем пара месяцев, некоторые умудряются тянуть полгода, но для этого требуются здоровье, покладистый характер и умение вовремя приласкать нужных лиц – у вас же из перечисленного имеется только первое…

– Хранилище чего? – перебил я.

Благомор поморщился.

– Избавьтесь от любопытства. Ваше решение, Михаил Андреевич?

– Что нужно для… поступления на работу?

– Исполнить несколько приказов.

Я, кажется, догадывался, что это за приказы. «Причастие кровью». Как из человека за пять минут сделать мерзавца, обретающего духовное родство со сборищем негодяев. Автомат в руки – расстреляй группу рабов. Другую группу – замучь до смерти. Не замучаешь – замучают тебя. Будут делать это долго и со смаком – не возрадуешься.

Я состроил на физиономии сонм мучительных сомнений. Лицедействовать учила жизнь: дом, семья, работа…

– Несколько вопросов для обретения ясности позволите?

– Валяйте, – кивнул Благомор.

– В момент захвата со мной были трое. Где они? Только честно.

Царек насупил свои августейшие брови.

– Это мало относится к делу, но если вам поможет принять решение… Один из ваших спутников, по свидетельству очевидцев, пытался бежать, свалился с обрыва. Возможно, он ушел, тело не нашли. Но там, куда он упал, очень пересеченная местность, нагромождение камня, трещины и так далее. Нужна бригада спелеологов, чтобы найти разбившееся тело… или отсутствие разбившегося тела.

– Двое других?

– Мужчина лет сорока пяти – пятидесяти – разбойнички перестарались, разбили ему голову. Проходит курс лечения, пока без сознания. Ваш коллега?

– Да.

– Девица лет двадцати семи… Сильный стресс, шок, потрясение, тяжелое психическое состояние. Крепко съехала крыша. Находится в компании… м-м… себе подобных.

– Где?

– Это суть важно? – Благомор приподнял брови.

– Она мне нравилась…

– Высокие романтические отношения, – хмыкнул царек. – Освободить из плена глупую журналистку, с трудом понимающую, куда она собралась, пройти в обнимку круги ада и жить долго и счастливо… Уже не получается, Михаил Андреевич. Мария Александровна Рыбакова с позапрошлого дня начала новую жизнь. Возможно, ее местами подлечат… Ну, вы понимаете, какими местами.

– Слухи о гареме вашего величества…

– Сильно преувеличены, – скабрезно улыбнулся Благомор. – Но я ценю прекрасное и готов пожертвовать общению с оным даже толикой рабочего времени. Обычная физиология, Михаил Андреевич.

«Фашизм и изуверство тоже бывают обычными», – подумал я.

– Где мы находимся?

Благомор размял худыми пальцами сигарету. Он слишком много и с удовольствием курил. Очевидно, придворный лекарь напрасно получал жалованье.