А еще он совершенно точно способен на любовь. Он так любит своих маленьких пациентов, готов говорить про них часами — и его никогда не бывает скучно слушать. Он без тени сомнения соглашается сидеть с Тессой и Эрни и, кажется, даже рад этому. И… с ним так хорошо. Надежно. Как будто он океан, который в глубине себя всегда спокоен, или гора, незыблемая, древняя, как мир. Джейн чувствовала себя рядом с ним так, как будто спряталась от всего враждебного, что есть в этом мире, — блаженство. Если в первое время она еще дичилась и вся внутренне натягивалась как тетива, то мало-помалу он ее… приручил, что ли. Он не касался щекотливых тем, не задавал вопросов, на которые ей было бы трудно ответить — и в итоге мог бы стать ее закадычным другом. Самым близким.

Если бы она не чувствовала этой непрерывной, тянущей тоски в сердце, глухой, как отзвуки далеких барабанов, если бы больше всего на свете не хотела оказаться с ним на необитаемом острове. Лет на двадцать. Ну хотя бы на пятнадцать. А потом — пусть бы даже их и нашли. Все равно уже ничего изменить было бы нельзя, она наверняка родила бы не меньше полудюжины детей — самых что ни на есть родных, своих — и была бы самой счастливой из женщин в подлунном мире.

— Тетя Джейн заснула! — Громкий шепот Эрни вывел ее из задумчивости.

Джейн обнаружила, что сидит, подперев голову кулачком, и помешивает в чашке совершенно остывший чай. Она встретилась взглядом с Ником: его глаза улыбались.

— Еще чего, — проворчала Джейн. — Я просто задумалась.

— А о чем? — полюбопытствовала Тесса.

— А тебе знать не положено! — Джейн протянула руку и дружелюбно щелкнула племянницу по носику. — А кому-то и впрямь пора спать!

— Не-е-ет!

Джейн строго сверкнула на нее глазами. Тесса взглянула на брата — брат тер глаза кулачком и был ей не подмога.

— А можно, нам сегодня Ник почитает? — Тесса молитвенно сложила ручки на груди — чистый ангел.

Джейн опешила:

— Как так? А мое чтение вас уже не устраивает?

— Устраивает, но ведь ты нам каждый день читаешь, а Ник… Завтра уже мама приедет.

Джейн вздохнула.

— А давай почитаем вместе? — предложил Ник. — По ролям, как в начальной школе? Уверен, такое точно бывает не каждый день. — Он подмигнул ей, и она, конечно, согласилась.

Они быстро загрузили тарелки в посудомоечную машину и поднялись наверх.

Дети заняли места в «зрительном зале», то есть в своих кроватках, с поразительной скоростью. Джейн только покачала головой. Значит, когда они по пятнадцать минут не могут почистить зубы — это чистой воды симуляции и провокации!

Читали все то же — «Лев, колдунья и платяной шкаф». Джейн — за дам, Ник — за джентльменов и за автора. Благо и тех и других ролей было предостаточно. Дети пребывали в полном восторге. Эрни, правда, очень быстро и плавно перенесся в страну снов. Хорошо, что он не жалуется, что пропускает важные моменты сюжета, — мал еще. Ему лишь бы читали… А Тесса, у которой к концу тоже стали слипаться глазки, даже вознаградила Джейн и Ника за труды сонными аплодисментами.

— Дети в больнице любят, когда я им читаю, — сказал Ник, когда они вышли из детской. Шепотом сказал.

— Значит, это не дебют? — Джейн улыбнулась.

— В некотором смысле — дебют. Никогда не читал ни с кем на пару. По-моему, мы могли бы составить неплохую партию. В этом плане.

— Да… — Джейн неловко усмехнулась. Ей невыносима была мысль, что через несколько минут придется закрыть за ним дверь. — Может, выпьешь чего-нибудь?

— А что есть?

— Чай… кофе, кола, лимонад, апельсиновый сок. Ты же заглядывал сегодня в холодильник.

— А ром? Все-таки дети уже легли спать.

— Можно начинать вторую жизнь? Не знаю… Может, в баре есть. Пошли посмотрим.

Рома не нашлось, но нашелся вишневый ликер и шоколадные конфеты в буфете, так что вскоре Джейн и Ник уже сидели в гостиной и смаковали сладкий алкоголь и горький шоколад. Джейн, надо сказать, смаковала еще и общество Ника. А Ник… Этого она не знала. Он смотрел не на нее, а в отблески ненастоящего пламени в электрическом камине. Удобная штука. Атмосферу создает прекрасную, а жара, если не хочешь, нет никакого. Джейн не нужен был жар — ей хватало того, что бушевал внутри.

А он был нешуточный, этот распаленный неизвестно чем внутренний огонь. Настоящий пожар. Джейн почти слышала, как трещали в этом огне, сгорая в пепел, ее мысли, ее убеждения, ее стремления… Правда, не все — те, что были связаны с Британи и Ником и с тем, чтобы помочь сестре построить семейное счастье с этим во всех отношениях достойным человеком.

Те затаенные, глубокие, сильные, как течения, желания, что касались только ее и Ника, оставались — и как будто только накалялись в этом пламени, становились нестерпимыми, жгли душу так, что хотелось…

Хотелось сорвать с себя блузку и остудить пылающую грудь о его прохладную кожу. Джейн почему-то была уверена, что она прохладная на ощупь.

Да, она могла сопротивляться этому желанию, могла, но… Действительно это было так необходимо? Ну почему всегда так? Почему ей нельзя один-единственный раз пойти на поводу у своих желаний и капризов, по примеру старшей сестры? Почему она должна думать о Британи и ее счастье, когда ей больше всего на свете хочется, чтобы ее поцеловал этот мужчина? Заметьте, не вымышленный герой, не персонаж с экрана или страниц книги — настоящий, живой мужчина, который сидит на расстоянии двух футов от нее и так старательно смотрит на камин? Почему бы ему не посмотреть, например, на нее? Почему Британи есть всегда, а ее, Джейн, просто не должно быть? По большей части? Когда от нее не нужно, чтобы она приготовила обед, вытащила белье из стиральной машины и приглядела за детьми? Почему? Когда все это закончится, когда начнется наконец ее жизнь, настоящая, полная чувств, впечатлений, радости, боли, чего угодно? Когда?!

А… пускай сегодня. Даже если потом она всю жизнь будет об этом жалеть.

Неприятный голосок внутри тихонько вякнул, что будет всенепременно, но Джейн залила его глотком ликера.

И придвинулась вплотную к Нику. Кажется, он задышал глубже. Она не стала углубляться в размышления. Если он пошлет ее к черту — значит, хорошо, он честный парень, и они потом сделают вид, что она просто была очень пьяна — хотя, если говорить по правде, напиться допьяна одной рюмкой ликера нереально…

Она погладила его кончиками пальцев по ладони. Потом — по щеке. Потом — по плечу. Отметила с удивлением, какие твердые у него мышцы. Почему-то закружилась голова…

Он посмотрел на нее, и было в его взгляде что-то такое, отчего Джейн поняла: этому — быть.

Она ведь не станет многого требовать от него. Один поцелуй. Всего-навсего один поцелуй. В его жизни их было столько, что он наверняка забудет об этом ординарном событии.

Все, хватит!