А все же интуиция Аниту не обманула. Как-то в поздний час, когда всем уже полагалось спать, со стороны прихожей долетело едва уловимое поскрипывание. Анита, третью ночь маявшаяся от бессонницы, сразу навострила уши.

Нет, не почудилось! Кто-то шел по дому. Кто-то чужой, а потому осторожный, крадущийся, замирающий через каждые две-три секунды.

Анита потянула Максимова за нос и тут же зажала ему ладонью рот, чтобы не издал неосторожного возгласа. Он повел заспанными глазами, заелозил, пробуждаясь. Анита приложила к своим губам указательный палец, а после направила его в сторону стены, из-за которой доносились взволновавшие ее звуки. Максимов по армейской привычке разом стряхнул с себя сонное оцепенение, напрягся, кивнул в знак понимания. Обменялись скупыми жестами. Анита взяла со спинки стула большой платок, накинула его на плечи, прикрыв деликатный ночной убор. Проверила, заряжен ли «Мортимер». Максимов уже стоял в дверях, держа одной рукой верный «Дрейзе», а другой – водородную горелку (он и зажечь ее успел, но надвинул на стеклянные бока непрозрачные заслонки). Таким порядком двинулись через комнаты к источнику скрипа. А тот уже переместился, стал словно бы опускаться вниз, а потом и вовсе пропал.

«Он там!» – Максимов указал на разверзшийся в полу черный зев. Это был ход, ведущий в подвал, где стояла паровая машина.

Алекс без промедления сбежал по ступенькам вниз. Уже не таился. В подполе, у стены, где начинался прорытый машиной тоннель, кто-то копошился, но тут же затих, когда раздались шаги. Максимов вытянул вперед руку, зычно скомандовал по-испански:

– Сдавайся! – и нажатием кнопки убрал со светильника заслонки.

Яркий свет залил помещение, заставил всех зажмуриться. Всех – за исключением злоумышленника. В его руке что-то сверкнуло – поярче горящего в колбе газа, – и светильник разорвался на мириады мельчайших частиц. Взрыв был настолько сильным, что Максимова сшибло с ног. Он упал плашмя на жесткий пол, ушиб спину, выронил револьвер, который отлетел куда-то в сторону. Щеки точно ошпарило кипятком, в ноздри ударил смрад паленого волоса. А мимо кто-то стремглав пронесся, топоча как мустанг.

– Держи его! – крикнул Максимов Аните.

Но где там! Она хоть и преграждала собою выход, стоя на каменных ступенях, но только и смогла что нацелить ствол «Мортимера» на бесформенный силуэт и тонко пискнуть:

– Стой!

Шпион повел себя галантно – не стал сметать ее с пути, а вцепился в канат подъемной установки, громоздившейся подле лестницы, и мигом взлетел по нему кверху. Анита, ведя за беглецом дулом пистолета, надавила на спусковой крючок. Внутри ненадежного оружия что-то сухо клацнуло, но к ожидаемому выстрелу это не привело. Топот прокатился над головой Аниты по комнате, коротко зевнула дверь, и все смолкло.

– Алекс, ты цел?

– Цел, – прокряхтел Максимов, натужно подымаясь на ноги. – Лицо немного огнем опалило и осколками посекло. Бриться дня три не буду… Хорошо еще, водорода в горелке было мало, а то б рвануло так, что от нас мокрого места не осталось бы… Почему ты не стреляла?

– Пистолет заело! – Анита с ненавистью взглянула на подведший ее «Мортимер».

– Бывает…

– Ты успел его разглядеть?

– Нет. Проворен, сатана! Пойдем отсюда, а то ни зги не видать…

Они выбрались из подвала, взяли на кухне еще один светильник, зажгли его и обошли весь дом. На них, заслоняясь руками, испуганно смотрели разбуженные Кончита, Сильвия и Вероника, спрашивали, что случилось. Анита отвечала, что они с Алексом едва не изловили вредителя, но он, к сожалению, спасся бегством. Последнее соответствовало печальной действительности: дверь дома оказалась распахнутой, мотылялась на ветру и незапертая калитка.

– Ушел, – подвел итог Максимов. – И это худо…

* * *

Аниту многое удивляло в этом ночном инциденте. Как неизвестный проник в накрепко запертый дом? Как прошел меж силков, разложенных во дворе и подведенных к фотографической камере? Откуда знал про подвал и почему полез именно туда?

Ответы на все эти вопросы лежали, что называется, на поверхности. Недавнее посещение «дома на куличках» доном Ольмосом не шло из головы, и Анита намеревалась еще раз посетить «клубничную» гостиницу, но на это не хватало времени. Максимов трудился с полной самоотдачей, и его подмастерьям волей-неволей следовало под него подстраиваться.

Анита с Кончитой в который раз выволокли во двор бадью, опростали ее в ров и несли обратно, взявшись за железные ручки. Панический вопль Сильвии заставил их выронить пустую посудину на садовую дорожку. Кончита побледнела.

– Что такое?

Сильвия, которая по обыкновению прогуливалась у подножия холма, со всех ног летела к дому, а ее почти с такой же скоростью преследовала одетая в лохмотья и довольно-таки мерзкая на вид нищенка со спутанными, упавшими на лицо волосами и крючковатыми пальцами, выставленными вперед, будто она собиралась впиться ими в убегавшую девушку. Из перекошенного рта этой гарпии брызгала слюна. Не успели Анита с сестрой опомниться, как Сильвия уже вбежала во двор, прикрыла за собой калитку, но не успела запереть ее на задвижку. Страшная ведьма вломилась следом и, широко раскинув руки, захрипела дурным голосом:

– Девочка моя, куда же ты? Иди ко мне! Я так по тебе соскучилась…

Сильвия бросилась к Аните, спряталась за ее спиной, дрожала как осиновый лист, бедняжка. Горгона, сообразив, что Сильвия теперь не одна, сменила бег на шаткий неверный шаг, поплелась прямо по траве, продолжая бормотать:

– Неужели ты меня не узнаешь? Это же я… Подойди ко мне, дай тебя обнять…

В ее глазах, блестевших из-под засаленных прядей, горело самое настоящее безумие, а потом вдруг хлынули слезы.

– Что вам надо? – совладав с оторопью, спросила Анита. – Что вы от нее хотите?

Чучело в женском – если его позволительно было назвать женским – обличье бессмысленно вперило в Аниту свои замутненные гляделки, но тут же вновь перевело их на трепетавшую Сильвию и захрипело-загундосило, как старая шарманка:

– Иди же ко мне… Почему ты от меня убегаешь?

– Поди прочь! – прикрикнула на полоумную Кончита и потянулась к стоявшим под стеной садовым граблям.

Нищенка шагнула по газону раз, второй и зацепилась босой ступней за потайные шнуры, которые Максимов по просьбе Аниты утром переложил по-другому, не так, как они лежали раньше. Полыхнул электрический огонь, щелкнула фотокамера, и это произвело на вторгшуюся незнакомку магическое действие. Она по-звериному взревела, замахала руками и понеслась вон со двора, высоко вздымая коричневые пятки. Рев сменился жалобным воем, а потом стих.

Сильвия хлюпала носом и сглатывала слюну – видно было, что испугалась. Анита протянула ей свой батистовый платочек.

– Кто это был? Вы ее знаете?

– Нет. – Сильвия отерла платочком лицо и стыдливо высморкалась. – Я ее никогда прежде не видела.