– Почему она к вам привязалась?

– Не понимаю. Я гуляла, смотрела по сторонам… в общем, все как всегда. Дошла до рощицы… знаете, та, за которой дорога, что ведет на Мадрид. А эта старуха вдруг вышла из-за дерева, увидела меня и погналась…

– Старуха? Я бы так не сказала. Ее возраст определить трудно, но я бы дала ей лет сорок-сорок пять. Конни, она из Аранжуэца?

– Нет! – Кончита замотала головой. – У нас есть свои сумасшедшие, но эта не из них. Думаю, приехала из Мадрида. Или, что вернее, пришла пешком. Кто бы стал ее подвозить?

– Да, – согласилась Анита, подумав. – Выглядит очень бедно. И… как настоящая умалишенная.

– Вот именно – «как»! – загорячилась Сильвия. – Я уверена: она только прикидывалась безумной. Она из той своры, которая держала меня в кандалах и хотела убить…

– Вы ее видели там? Слышали ее голос?

– Не видела и не слышала. Но… – Сильвия запнулась, – кому бы еще понадобилось меня преследовать?

– Ваше заявление не лишено резона, – сказала Анита степенно. – Однако ж, если это новая уловка сеньоры Лусии и ее семейки, то признаюсь, смысл мне не совсем ясен.

Из дверей дома высунулся Максимов, весь черный, как служитель ада.

– Эй, вы что, заснули?

Анита с Кончитой подтащили к нему бадью, перевалили ее через порог, и здесь Анита напомнила, что уже второй час – обычно в это время делали перерыв на обед. Максимов признался, что голоден как волк и не прочь перекусить. Обедал он на подвальной лестнице, чтобы лишний раз не мыться и не менять одежду. Вероника приносила ему туда тарелки с едой, матерчатую салфетку и столовые приборы, которые затем едва отдраивала всеми подручными средствами.

Сильвия после пережитого стресса, вызванного явлением приставучей бродяжки, пожаловалась на тошноту и ушла в комнату, чтобы немного полежать. Анита тоже отказалась от обеда – сослалась на возникшую по неведомой причине головную боль и вышла из дома, оставив Кончиту одиноко сидеть за накрытым столом.

Голова не болела нисколько, просто Анита надумала воспользоваться паузой и пройтись до той рощицы, о которой говорила Сильвия. Возможно, где-то там все еще обретается ненормальная нищая. Анита и боялась ее, и при этом боролась с искушением еще раз с ней встретиться. Что-то таинственное и притягательное было в этой оборванке, лопотавшей бессвязные речи.

Лесок вынырнул из-за холма и по мере приближения к нему накатился, как медленно набежавшая морская волна. Аните показалось, что в зарослях запестрели знакомые отрепья.

Нет, не показалось! Нищенка раздвинула ветви и вышла на открытое пространство. Она смотрела на Аниту, а на губах ее играла блаженная улыбка.

Анита остановилась. Наитие подсказывало: беги, иначе пожалеешь. Произойдет ужасное, лишишься рассудка, попадешь в капкан, погибнешь! Но убегать сейчас, когда, быть может, враг, который столько дней нападал исподтишка, вот он, прямо перед тобой…

Анита не сводила с жуткой женщины глаз. И, уже подойдя на расстояние каких-нибудь пяти саженей, догадалась: та смотрит не на нее, а на кого-то за ее плечом. Смотрит и ждет.

Анита обернулась, чтобы узнать, кто там, сзади.

Ах, если б так! Она начала оборачиваться, но это движение, достаточно стремительное, было прервано сильнейшим ударом по затылку, после чего она провалилась в бездонную пропасть.

Снова в Кельтской пещере. – На привязи. – Удивительные превращения. – Отставной актер театра «Эспаньоль». – Вопросы и ответы. – Диего и его добыча. – Пуля в спину. – Ритуальная ниша используется по назначению. – Наедине с убийцей. – И карандаш может стать оружием. – Его недовеличество граф де Монтемолин. – Фехтовальщики. – С цепи сорвалась. – Челюсти. – Оборотни в мундирах. – Всемирный конгресс монархов. – Сошествие с небес. – Анита выражает недовольство.

Когда сознание вернулось, первым, что она почувствовала, была жестокая резь в висках и в задней части головы. Подумалось: ирония судьбы – солгала Кончите про мигрень, а теперь и взаправду страдаю. Приложили изрядно. Как бы не было этого… как бишь по-латыни?.. commotio cerebri, сотрясения мозга.

В следующий миг пробудилась тупая боль в руках. Анита хотела пошевелить ими, но не смогла – запястья оказались скреплены чем-то. Открыла глаза, посмотрела. Так и есть: наручники. Такие же, какие были на Сильвии, когда ее отбили у бандитов.

Что из всего этого вытекает? А то, что нищенка, так напугавшая Сильвию, и вправду связана с бандолерос. Пока Анита, являя непростительную наивность, искала ее, дабы выведать что-нибудь важное, остальные преступники не дремали. Кто-то из них прокрался следом за беспечной искательницей приключений и жахнул ее сзади по голове дубиной… ну или что там у него было в руках. Таким образом, она поменялась местами с Сильвией – угодила в узилище к сеньоре Лусии. Никак иначе истолковать произошедшее было невозможно.

Определившись с тем, что она считала самым важным, Анита задалась двумя следующими вопросами: куда ее притащили и зачем? Ответ на первый оказался простым – повертев разламывающейся от боли головой, она узнала Кельтскую пещеру, где однажды встречалась с тогда еще живым Хорхе. Правда, сейчас стены и свод были освещены не флюоритным крошевом, а пламенем разложенного на камнях костра. Анита сделала усилие, чтобы придвинуться к нему, однако цепь, приковывающая наручники к вбитому в скальный массив крюку, не пустила ее дальше чем на десяток вершков.

Н-да, попалась, как жук, которого забавы ради пришпилили иголкой к доске. Хотя, perdone, сравнение неудачное. Похищать человека ради забавы никто не станет, тут причина гораздо весомее. И объяснить ее смогут лишь те, кто похитил. Если захотят.

– Есть тут кто-нибудь? – проглотив подступивший к горлу ком, продребезжала Анита слабым голосом.

Ей не ответили. Сквозь искривленную окружность – вход в пещеру – она увидела голубое небо и солнечный свет. Значит, там день. Сколько же она пролежала без сознания? И где носит ее похитителей?

От томительной неопределенности и новых вопросов голова заболела еще сильнее, и Анита испытала облегчение, когда световое пятно входа перекрыла наконец чья-то фигура.

Облегчение тут же сменилось напряжением, поскольку Анита разглядела перед собой давешнюю уродину во всем ее диком великолепии: разметанные волосы, оскаленные желтые зубы, растопыренные пальцы… Вот с кем не было ни малейшего желания вести диалог!

Тем не менее, желая взять инициативу на себя. Анита спросила как можно резче:

– Ты здесь одна? Кто-нибудь еще есть?

– А зачем нам еще кто-то? – откликнулась сумасшедшая мужским голосом, безо всяких завываний и ужимок. – Надеюсь, мы с вами прекрасно поладим… ко взаимному удовлетворению.

Оборванка ухватила себя за космы и сдернула их, открыв взору Аниты хорошо знакомые ей темные кудри.