Глубокой ночью Анита проснулась от шума, кто — то, проходя мимо ее комнаты, топал ногами так сильно, словно маршировал. Она вскочила, слегка приоткрыла дверь. Джеймс в пижаме шел по коридору, старательно отбивая такт. Анита тихо закрыла дверь и легла обратно. Дойдя до конца длинного коридора, Джеймс развернулся, продолжая топать, прошел до другого конца, потом поднялся к себе на этаж.

«Почему он так топал, словно нарочно, будто хотел меня разбудить?» — удивлялась Анита.

Утром она встала в шесть часов и приготовила хозяевам завтрак, Джеймс спустился в семь, поздоровался вежливо. Анита поставила перед ним тарелку и вышла. Не прошло и десяти минут, как Джеймс оказался рядом.

— Я ухожу на работу, до свидания, — сказал он с нежной улыбкой.

После того как в девять позавтракала Эвелин, Анита пошла гулять с собакой. Вечером, когда они ходили есть мороженое, рядом с аптекой она увидела телефонную будку, ей снова захотелось услышать голос Эммануэля. Поэтому утром, оказавшись на улице, она направилась туда.

«К сожалению, меня нет дома, оставьте свой номер, я вам обязательно позвоню», — сообщил Эммануэль, записанный на автоответчик.

Анита знала, эти слова он говорит не ей, он никогда ей не позвонит, теперь уже точно, и все же была рада, счастлива, что услышала его голос.

Для нее это был не просто голос с автоответчика, она как будто видела Эммануэля, представляла, как он произносит каждое слово, с нежностью, с улыбкой. С тех пор как ей передали его прощальные слова, она страдала все больше, часто повторяла их, словно хотела ранить себя еще глубже.

Визитная карточка, плотный кусок бумаги, это все, что у нее осталось от него, кроме глубокой боли и сжигающей душу любви. Она часто подносила карточку к губам, целовала, вспоминала тот момент, когда он дал ее, когда она думала, что вместе с ней он отдал ей кусочек своего сердца.

Она дошла до моста, встала у указателя с названием города, где в большом доме живут три голубоглазые блондиночки, которых любила всем сердцем. Если бы только она увидела маленькую пухленькую Элизабет, Ребекку и Эмили… Боже, сколько бы она их обнимала, целовала! Но она не могла видеть никого из тех, кого любила. Полная любви и грусти пошла с собакой в сторону океана.

Зато Мими была счастлива, она никого так сильно не любила, хотя виляла хвостом, не имела понятия о грусти, а просто бежала к океану. Вряд ли она любила океан больше Аниты, но радовалась свободе, и ни разу не залаяв, шлепала по деревянной дорожке рядом с Атлантическим океаном.

Какое счастье каждый день видеть океан, думала Анита, не отрывая глаза от безграничного пространства уснувшей воды.

Вернувшись домой, Анита то сидела перед телевизором, то поднималась к себе в комнату. Эвелин была неразговорчивой, тихой, целый день молча смотрела телевизор, лишь пару раз сказала несколько слов Аните.

Около шести часов Джеймс вернулся с работы, обстановка разрядилась, он говорил громко, смеялся, играл с собакой.

— Слушай, — сказал он, обращаясь к Аните, — ты брала Мими на улицу?

— Да, брала, — ответила она и с удивлением подумала, что с тех пор, как она живет в этом доме, он ни разу не называл ее по имени, просто говорит «слушай».

— Мими, моя Мими, ты гуляла сегодня? — спросил он шутя.

«Даже у собаки есть имя, а меня называют “слушай”», — подумала Анита с горечью. Ее настолько ранило это открытие, что она долго не могла заснуть ночью.

На следующий день в начале восьмого, когда Джеймс ушел на работу, Анита направилась к океану. Эвелин спускается на кухню в девять, у нее достаточно времени, чтобы насладиться простором. На безлюдном берегу сидел немолодой мужчина, перед ним стояло два больших ведра, из одного он доставал ракушки, вскрывал ножом, а содержимое бросал в другое ведро. Пустые скорлупки кидал в разные стороны на мягкий песок.

Анита шла по берегу, останавливалась, смотрела, как небольшие волны набегали на песок, неся с собой пену, словно торопились к ней навстречу, чувствуя ее любовь. Кидая белоснежную прохладную пену ей под ноги, отступали, будто боялись, что она догонит их, и шумно, весело вновь неслись к ней навстречу.

Одни чайки летали над волнами, пытаясь разглядеть среди волн рыбу, другие носились по песку, стараясь найти остатки любой еды.

Налюбовавшись видом океана, Анита пошла обратно, надо было вернуться, пока не проснулась Эвелин.

Мужчины с ведрами уже не было, чайки бегали вокруг пустых ракушек, Анита взяла несколько штук разных размеров, стряхнула с них песок и положила в карман.

Все последующие недели жизнь Аниты текла спокойно, каждый день она гуляла с собакой недалеко от океана, наслаждаясь его мощью. Эвелин относилась к ней хорошо, вернее, ничем не беспокоила, а целый день молча смотрела телевизор, Джеймс добродушно улыбался, был веселым, много шутил, за полтора месяца ни разу не назвал Аниту по имени, только «слушай». Девушку глубоко ранило такое обращение, но она молчала.

Несколько раз в неделю глубокой ночью она просыпалась от того, что Джеймс проходил мимо ее комнаты от одного конца коридора до другого, громко топая ногами, словно давал ей знать, что он рядом.

Днем, когда она подавала ему завтрак, ужин, а иногда и обед по выходным, он все время шутил, много смеялся. Анита тоже смеялась над его шутками, ей было спокойно на душе, она радовалась, что у нее хорошая легкая работа. Особенно ей нравилось, когда вечерами Джеймс приглашал их поесть мороженое.

К концу второго месяца Анита с удивлением поняла, что она больше не улыбается, из сердца исчез покой. Внезапно она поняла причину.

Джеймс стал очень злым, вспыльчивым, перестал улыбаться, шутить, грубо кричал ей «слушай», и она молча шла к нему за очередной порцией претензий.

У Эвелин не было права голоса, она всегда молчала. Однажды после ужина Джеймс был особенно злым и набросился на Аниту. «Слушай», — крикнул он с кухни. Анита отложила только что постиранное белье и пошла к нему.

— У тебя есть виза? Ты законно находишься в Америке? — он говорил каждое слово с такой злостью, что Анита испугалась.

— Да, у меня есть виза, — ответила она слегка дрожащим голосом, так как поняла, что ему никак нельзя говорить правду.

— И какая у тебя виза, на шесть месяцев, что ли? — спросил он издевательским тоном, передразнивая ее.

— Нет, у меня есть виза, — повторила Анита.

— Покажи мне свой паспорт, я хочу увидеть твою визу.

— У меня с собой нет паспорта, он у моей подруги, я позвоню ей, и