Картозию взяли на работе и только после этого поехали в прокуратуру города, где попросили выделить людей для проведения обысков. От нашей комбинации местные коллеги, мягко говоря, ошалели. Вокруг меня крутился следователь прокуратуры и все убеждал, какой Картозия хороший человек. Когда они между собой говорили по-грузински, наш так заискивал, что я подумал: он у Дэвиси на содержании. Обыск на работе и на квартире занял весь день. Голодные, мы уезжали из Поти около 22 часов. На выезде из города решили все же поужинать. Картозию я попросил вести себя пристойно, не заставляя нас прибегать к наручникам. Вышли из автомобиля и сразу привлекли внимание местных авторитетов. Они, видимо, поняли, что происходит, и двинулись к нам. Я сказал:

– Слушай, Картозия, если они сейчас начнут, первое, что сделаю, – пристрелю тебя.

Рука демонстративно опустилась в карман… Нет! Нет! Там не было пистолета, я взялся рукой за расческу. Никто из нас вообще не имел при себе оружия. Картозия что-то по-своему прокричал соплеменникам, и они, хотя и неохотно, разошлись.

Подследственным Картозия оказался сговорчивым, заявил, что расскажет обо всех, кому давал взятки. Но поставил условие, что ни при каких обстоятельствах не будет давать показаний о тех, кто давал взятки ему, и о тех, кого он «подкармливал» непосредственно в Грузии.

– Сколько бы я ни отсидел, мне там жить, – сказал он. – А вот о других – пожалуйста; в частности, об Иване (Денисенко). Не давать ему деньги было нельзя, – рассказывал Картозия на допросах. – Едем на коллегию в Севастополь. В субботу он принимает начальников объединений, директоров заводов, то есть таких же, как я. Стоим в приемной. У одного раздутая папка, у другого пиджак. Уходят «похудевшие». Каждый думает об одном, как бы коллега-соперник не нарушил договорный баланс, то есть не сунул сумму побольше, чем дают другие, и не получил преимущества в решении хозяйственных вопросов. Вот Иван вас убеждает, что брал у меня только триста рублей. Да ведь не знал он, от кого сколько получает. Вхожу я. На стол кладу сверток. «Иван Федорович, это вам на расходы». – «Спасибо, Девиси», – отвечает. Правой рукой открывает ящик стола, сбрасывает сверток, ящик задвигает. Поговорили. Следующий. И так за день человек пятнадцать – двадцать. Откуда он знает, кто из нас сколько дал? А вот Закурдаеву я делал только подарки: часы, зажигалки. Этот денег не брал.

Большой сложности для расследования дело Денисенко и Картозии не представляло. Ближе к окончанию следствия ко мне пришел один из работавших в нашей группе работников прокуратуры Грузии.

– Очень хочет жена Картозии отблагодарить тебя. Ее друзья просили узнать, пять «кусков»[30] тебя устроят? Пока не даст, будет считать, что долг свой перед мужем не выполнила. Не обижай женщину.

Отказ воспринял с непониманием. Грустно покачал головой и позже с сожалением намекал, что деньги достанутся тому, кто будет защищать Картозию.

И вот передо мной адвокат обвиняемого Елисаветский. Как я понимаю, деньги взял. Ему за семьдесят. Оживленно рассказывает о себе, о своем участии в Великой Отечественной войне и о книге воспоминаний, которую пишет.

Началось ознакомление с материалами дела.

– Как оно идет? – спрашиваю следователей.

– Шеф, это цирк. После прочтения каждого листа протокола обращается к Картозии с одними и теми же словами: «Ну и болтун вы, Дэвиси Кириллович! Ну и болтун».

Наконец дело дочитали. И вдруг ребята меня ошарашили: адвокат пишет ходатайство. Я, конечно, догадываюсь, что пять тысяч нужно отрабатывать, но как? Все в полном признании, доказательства вины более чем убедительные.

Документом, составленным адвокатом и именуемым ходатайством, я был потрясен настолько, что оставил себе его на память как уникальный в своем роде документ и хочу процитировать:

«Изучив материалы уголовного дела по обвинению Картозии и других, пришел к выводу о необоснованном привлечении его к уголовной ответственности как взяткодателя… Нельзя не отметить, что следствие в соответствии с требованиями ст. 20 УПК РСФСР сделало немало полезного для установления истины. Это дает основание ожидать последовательность в правильном использовании собранных доказательств. Все дело в том, это в данном случае мы столкнулись с исключительными обстоятельствами. Картозия действительно делал различного рода подношения Денисенко… Созданные Денисенко условия вынуждали работников, далеких от намерения давать взятки, прибегать к подношениям. В условиях Грузии со своеобразным пониманием «об уважении», «даче подарков», «не быть белой вороной» было лучше дать какую-то сумму денег начальству, лишь бы не прослыть скрягой, жмотом и просто непорядочным человеком. Это парадокс? Согласен. А это хоть и печальный, но факт».

По мнению адвоката, в силу существующих в Грузии «национальных традиций» дело о даче взяток подлежало прекращению.

Картозия получил минимальную меру наказания – семь лет лишения свободы. Ни с ним, ни с его адвокатом мы больше не встречались. К сожалению, в день освобождения из колонии Картозия скончался в номере гостиницы.

Заложил Денисенко и начальника промыслового района «Азчеррыбы» Гиви Минадзе. Этот человек представлял интерес для следствия как близкий друг Закурдаева. Совсем молодым он приехал, решив стать рыбаком, в Мурманск. Спустя годы стал капитаном. Ходил на различных судах. Его непосредственным руководителем был начальник Мурманского управления тралового флота Закурдаев. Когда Вячеслава Ивановича послали первым заместителем к Денисенко, он перетащил за собой и Минадзе. Эти перемещения, по нашим предположениям, не могли быть бескорыстными. Но мы ошибались. Дело было в другом, в личном. Но понял я это слишком поздно.

Несколько лет Минадзе капитанствовал на траулерах типа «Атлантик». Но однажды у него произошла серьезная авария в иностранном порту. Закурдаев вынужден был согласиться с его переводом хотя бы на должность начальника промыслового района. Последнее означало, что он на несколько месяцев уходил в море для координации работы группы траулеров по добыче рыбы.

Правда, до этого (еще при Денисенко) была предпринята неудачная попытка сделать Минадзе большим начальником в Кутаиси.

– Хоть грузин ты и обрусевший, но все же грузин, – сказал ему Денисенко, – попробуй.

– Иван Федорович, – осторожничал Минадзе, – но ведь из-за такого перевода я же должен сдать квартиру в Севастополе.

– Ну и что, сдашь. Там тебе дадут шикарную полнометражную. А не справишься – вернешься назад, дадим новую.

Откочевал Гиви в родную Грузию. Осел в большом кабинете, начал руководить. Вдруг звонок. Вызывает третий секретарь горкома. Ответ однозначный: «Слушаюсь!» Только непонятно, зачем ехать в питейное заведение.

– Знакомьтесь, – радушно говорит третий в маленьком уютном зальчике за накрытым с чисто грузинским гостеприимством столом. – Это один из наших новых молодых, подающих надежды руководителей Гиви Минадзе. Садись, Гиви. За тебя!