С 1953 года лица такого ранга к уголовной ответственности не привлекались, тем более за корыстные преступления. То, что стало выясняться по делу Рытова, привело многих в ЦК в состояние шока. Но факты – вещь упрямая, и горькую пилюлю пришлось проглотить.

Одним из своих взяткодателей Рытов назвал директора сочинского магазина «Океан» Арсена Пруидзе. Появились еще три одиозные фигуры, ставшие в деле ключевыми. Это начальник объединения «Грузрыбсбыт» Кохреидзе, его заместитель Асатиани и директор Кутаисского рыбозавода Беришвили. Дело разрасталось как снежный ком, и стало ясно, что нужно определять в нем основные направления, принимать решение об объемах доказывания какой-то части эпизодов, разделять его на так называемые «куски»[29] и направлять в суды отдельно от основного дела. Так появилось условно самостоятельное уголовное дело в отношении бывшего председателя Сочинского горисполкома Воронкова.

Расследование по этому направлению возглавил следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР Георгий Александрович Эфенбах или, как его называли коллеги по работе, Бахуля. Впрочем, от сочинской эпопеи пока стоит отвлечься, потому что она требует своего обстоятельного изложения.

Мне Каракозов вручил две тоненькие папки, в которых было по нескольку показаний на бывшего начальника ВРИО «Азчеррыба» Ивана Федоровича Денисенко, сменившего Рогова на его должности после ареста, и преемника Денисенко – Вячеслава Ивановича Закурдаева. В те дни мы, как птички в клюве, должны были приносить из следизолятора все новые и новые показания на лиц, погрязших во взяточничестве. Было ли это правильным? Думаю, что да, хотя эта же «метода» впоследствии подвела Гдляна. Тогда я многого не понимал и только с годами, осмысливая прошедшее, понял, что Найденову нужны были не просто показания о взяточниках; ему необходимы были показания на лиц, занимавших высокое должностное положение. Каждый вечер Каракозов докладывал ему о результатах. И хотя шла большая игра и закладывался фундамент будущих наших потрясений, считаю, что мы делали нужное дело.

Иван Федорович Денисенко прошел Великую Отечественную войну с начала и до Победы. Командуя танковой ротой, был участником Сталинградской битвы. Партбилет ему вручили на Мамаевом кургане. О нем в 1942 и в 1943 годах писали газеты «Правда» и «Известия». Он был награжден всеми боевыми орденами и только что не был Героем Советского Союза. После войны приехал в Севастополь и до 1978 года возглавлял главк, обеспечивающий добычу рыбы на юге страны и в Мировом океане. В 1972 году на курорте познакомился с Валентиной Братченко и привязался к этой женщине. В 1976-м тяжело заболел. Валентина нашла ему одного из лучших врачей в стране, тот прооперировал Денисенко. В течение двух месяцев после операции она выхаживала его, как ребенка. Выздоровев, Иван Федорович оставил семью и женился во второй раз.

Это было не по правилам круга, в котором вращался Денисенко, но он все делал по-своему. Когда его арестовали, единственным преданным ему человеком осталась вторая жена. Зная, что тюремной пищи он не выдержит, Валентина Алексеевна уговорила нас в порядке исключения подкармливать мужа. Каждое утро в девять часов она стояла у здания следственной части с пакетом, в котором были теплый куриный бульон, котлеты, свежие овощи. Следователи, допрашивавшие Денисенко, давали ему возможность поддерживать себя этой пищей.

Так длилось месяцами.

Факты поборов с подчиненных Денисенко признал, но упорно не хотел называть их взятками. Он настойчиво убеждал нас в том, что ему просто оказывали материальную помощь, то есть давали деньги на расходы, которые он нес в интересах службы как начальник главка. Именно так наивно Денисенко пытался объяснять свои взаимоотношения с такими же, как он, взяточниками.

Вспоминаю очную ставку между ним и начальником объединения «Ворошиловградрыба» Рейндамом. Оба признают, что один давал, а другой брал деньги в размере от 300 до 500 рублей, но уверяют, что это не взятки. Наконец я не выдерживаю. Записываю в протоколе вопросы и ответы:

– Значит, это была материальная помощь?

– Да!

– Денисенко, вы принимали «гостей» в Севастополе и имели расходы?

– Совершенно верно.

– Рейндам, разве вы не принимали «гостей» в Ворошиловграде?

– Принимал.

– И имели при этом расходы?

– Конечно.

– Рейндам, какой у вас оклад?

– У меня 220 рублей.

– Денисенко, у вас какой оклад?

– Вы же знаете, 540 рублей.

– Тогда вопрос к обоим: кто кому должен оказывать материальную помощь?

В ответ растерянное молчание.

Одним из аргументов Денисенко и других в свою защиту было то, что одни, давая деньги, ничего не просили делать за это, а другие, в свою очередь, получая мзду, никаких услуг подчиненным не оказывали.

Как раз в это время вышел комментированный Уголовный кодекс РСФСР. Разъяснения к содержанию статьи 173 (получение взятки) сделал ректор Всесоюзного заочного юридического института доктор юридических наук профессор Здравомыслов. По его просвещенному мнению, получение подарков и даже денег за действия неконкретные, за обещанную поддержку и покровительство в работе, за общее благоприятное направление служебной деятельности состава преступления (получения взятки) не образует. Профессор считал, что лишь при определенной ситуации виновные лица могут привлекаться к ответственности за злоупотребление служебным положением.

Для наших обвиняемых и их адвокатов это был бальзам на душу. Для нас – проблема. Получалось так, что, занимая высокую должность, можно было, грубо говоря, хапать десятки и сотни тысяч рублей, будто бы ничего не делая за это. Если же попадешься, понесешь наказание за злоупотребление, где по УК РСФСР тебе грозит максимальная мера наказания – пять лет лишения свободы. Ну а учитывая, что это преступление не относится к категории тяжких, даже получив по максимуму, через несколько лет можно реально рассчитывать на возвращение домой. При такой степени уголовной ответственности за содеянное рисковать можно. Было над чем задуматься.

Например, Кохреидзе и Асатиани на очных ставках с Денисенко, придерживаясь все той же описанной выше позиции своей защиты, заявляли: «Мы любили Ивана Федоровича и дружили с ним. После операции никто не знал, будет он жить или нет. Мы приехали к нему в больницу в Донецк и положили под подушку на расходы две тысячи рублей. Разве это взятка? Через год приехали в Москву на день рождения его супруги. Привезли овощи, фрукты, вино, коньяк. Юбилей отмечали в ресторане. У Ивана Федоровича снова были большие расходы, и мы решили ему помочь. Когда зашли в туалет, вложили в карман его брюк пятьсот рублей».

Что же, логика в их доводах была. Но чего она стоила после завершения ревизии объединения «Союзрыбпромсбыт» и тщательной проверки финансово-хозяйственной деятельности «Грузрыбсбыта»?