Ранний пример невозвращенцев явили братья Веселовские при Петре I. Один из них – Авраам – был заподозрен в деле царевича Алексея и, видно, не зря, ибо он предпочел не возвращаться из Европы на родину, а другой – Федор – был не кем иным, как российским послом в Англии в 1716–1720 гг. Он поддержал брата и потому сам лишился посольского поста. История его рассказана в главе «Послы императорской России».

Однако все это были редкие примеры эмиграции либо по политическим мотивам, либо по каким-то личным. Только с XIX в. можно говорить о многочисленной эмиграции по политическим причинам. В XIX в., с пробуждением самосознания, осознанием необходимости борьбы с унижением, произволом, с нарушением прав человеческой личности, политическая эмиграция приобрела отчетливый характер протеста против строя российского государства, которое само, в свою очередь, способствовало эмиграции, высылая неугодных ему лиц, лишая их гражданства и не пуская их на родину. Такая противоправная практика продолжалась и в царской, и в большевистской России до конца 80-х гг. ХХ в.

Англия с давних времен, еще с начала XIX столетия, считалась «землей обетованной» для политических эмигрантов. В России с давних пор существовали неизменные представления об Англии как о свободной стране с устойчивой политической системой, где закон превыше всего и где свято соблюдается право политического убежища.

Еще декабристы говорили, что наблюдение ими английских обычаев утвердило «первое понятие о пользе законов и прав гражданских», а целью создания тайного общества для декабристов было «достижение их тогдашних любимых идей – конституции, представительства народного, свободы книгопечатания, одним словом, всего того, что составляет сущность правления в Англии…»[101].

По наблюдению исследовательницы русской эмиграции в Англии О. А. Казниной, «у русской эмиграции (в широком культурном, а не только литературном смысле) в Англии были не менее, а может быть, даже более глубокие корни, чем в других европейских странах».

Англия привлекала стабильностью своей политической жизни, уравновешенностью государственных структур. Как отмечал французский публицист и историк, социалист Луи Блан, в Англии «знают, что лучшее средство избежать революций – не бояться реформ. Вот… ключ к разгадке того глубокого спокойствия, которое в Англии соединяется с свободой»[102]. Политический климат в Англии, право убежища, сами хозяйственные ее успехи вызывали восхищение русских, и англомания, столь распространенная в некоторых кругах, служила средством выражения оппозиционного настроения.

Когда профессор Московского университета В. С. Печерин решился покинуть николаевскую Россию, то он отправился в Великобританию, «страну разума и свободы». Даже Белинский, никогда не бывавший за границей, следуя, как можно представить, общепринятому тогда в русском обществе мнению, писал, что «нигде индивидуальная, личная свобода не доведена до таких безграничных размеров… как в Англии», а историк М. П. Погодин афористично свел мнения о нескольких европейских странах: «Во Франции жить можно всего веселее, в Англии свободнее (!), в Италии приятнее и дешевле, в Германии спокойнее»[103].

Герцен много раз высказывался об Англии и Лондоне, и к мнению такого тонкого и знающего наблюдателя европейской жизни, как он, можно прислушаться: «Здесь можно устроить удивительную жизнь, я повторяю с полным убеждением, что во всей Европе – один город, и этот город – Лондон. Он имеет все недостатки свободного государства в политическом смысле, зато имеет свободу и религию уважения к лицу… Как здесь балуешься свободой книгопечатания… мне кажется, что нигде жить нельзя, кроме здесь»[104].

Литератор А. П. Милюков приводит в своих воспоминаниях такое высказывание Герцена: «В Англии свободомыслящему человеку живется покойнее и безопаснее, чем где-нибудь на континенте, не исключая и Швейцарии. Наполеон III успел выжить из Женевы неприятных ему людей, но здесь никакие его угрозы не заставят правительство предпринять какие-нибудь насильственные меры против французских эмигрантов. Здесь не придет к вам полицейский комиссар осведомиться, с какой целью вы участвовали в каком-нибудь митинге. Английский закон одинаково всех обязывает, но и всех равно охраняет… иностранец, ступая на английскую землю, пользуется всеми правами англичанина. И за это должен нести и равную ответственность перед законом».

В другом своем высказывании Герцен, выражая, по сути дела, отношение русских демократов к завоеваниям свободы в Великобритании, особенно очевидным при сравнении с Российской империей, писал в статье в газете «Колокол»: «Англия – это единственная годная для нас школа. Великий народ с маленькой армией и огромными завоеваниями отучит нас от мундиров, парадов, полиции, произвола. Страна без централизации, без бюрократии, без префектов, без жандармов, без стеснения печати, без ограничения права собраний, без революций, без реакции: полная противоположность России и Франции.... И какова роль ее! После упадка и падения материка, единственно уцелевшая, с высоко поднятой головой, спокойная, полная уверенности в себе, она глядит из-за волн на отвратительный шабаш… Я совсем не англоман. Я просто-напросто русский, покинувший свою родину во имя свободы»[105].

* * *

Одним из первых русских политических эмигрантов в Великобритании является Николай Иванович Тургенев.

Он родился в семье директора Московского университета и получил, как и его братья, основательное образование. Тургенев сделал неплохую карьеру, служил в министерстве финансов, написал книгу, которая положила начало русской финансовой науке, принимал активное участие в ранних декабристских организациях, голосовал за введение республиканского правления, но так получилось, что в день восстания 14 декабря 1825 г. он был за границей и поэтому избежал ареста. Его судили заочно и приговорили к смерти, замененной милосердным Николаем вечными каторжными работами, и неудивительно, что он не пожелал возвратиться на свою родину: «По вызову, сделанному с высочайшего утверждения, к ответу из чужих краев не явился». При поддержке своего горячо любимого брата Александра Николай Тургенев прожил за границей 32 года и только в 1857 г. его восстановили в правах. В первые годы эмиграции он жил в Англии, позднее – в Париже, близ которого на своей вилле Vert Bois и умер (его похоронили на кладбище Пер-Лашез).

Тургенев прибыл в Лондон 20 января 1826 г. и провел там семь лет. В Лондоне его адресом был дом № 17 по Джермин-стрит (Jermine Street), в аристократическом квартале города, но возможно, что он не жил там постоянно, а останавливался у своих великосветских друзей (на что особенно упирал в своих домогательствах выдать его император Николай).