— Возможно. Хотя, по-моему, такое совпадение подозрительно. Позавчера он публично объявил, что намерен доказать невиновность Деборы Гибберт, а через сутки его нашли застреленным. Он ведь не раз обещал добиться своего, чего бы ему это ни стоило.

— Дай-ка мне глотнуть кофе, — попросил Джордж и схватил ее кружку. — Триш, ты…

— Естественно, я буду осторожна, — сказала она и забрала свой кофе обратно.

— Ты пойдешь в полицию?

Она оценила тактичность Джорджа — он задал наводящий вопрос, хотя ему наверняка хотелось просто-напросто дать Триш указание.

— Черт подери! Джордж! Погляди на время! Ты будешь ванну принимать?

— Если не помешаю, то да.

— Вот и отлично. Тогда я пойду приму душ, а ты, будь добр, не мешайся.

Они так привыкли собираться на работу вместе, что двигались каждый в своем направлении и умудрялись не сталкиваться, встречаясь только у длинного платяного шкафа Триш, где на плечиках висели выглаженные рубашки, и на кухне, где варился кофе. Джордж брился почти столько же, сколько Триш делала макияж, и снова они встретились уже у входной двери — с портфелями в руках, безукоризненно опрятные и готовые к встрече с клиентами.

Когда Триш вбежала в контору, Дэйв уже маячил в дверях своего кабинета. В руке у секретаря не было секундомера, но Триш с легкостью могла его там представить. Ей захотелось напомнить своему помощнику, что это она его нанимает, а не наоборот.

— В чем дело, Дэйв? — спросила Триш, не останавливаясь, а просто слегка сбавив шаг.

— Мне срочно надо с тобой поговорить. Это касается дела Грир.

— Не сейчас, Дэйв. Сегодня утром у меня заседание суда.

— Я знаю, — горько проговорил Дэйв ей вслед.

Триш пропустила мимо ушей и слова, и их значение. Заскочив в кабинет, она захлопнула за собой дверь, чтобы собраться с мыслями и спокойно подготовить нужные бумаги.

День у Триш выдался не из легких. На процессе председательствовал судья, который давно ее недолюбливал и постоянно прерывал, не давая спокойно допросить свидетелей. Триш старалась думать о своем гневе как об избалованной комнатной собачонке, которой нельзя давать волю. Улыбаясь судье, она отвечала на пустые, не относящиеся к делу вопросы, терпеливо выслушивала его комментарии к собственным словам, а затем снова принималась за работу.

Наконец, оказавшись в раздевалке, она позволила своей комнатной собачке отвести душу, хотя и там старалась придерживать ее за поводок. Если когда-нибудь Триш придет в голову согласиться на предложение Хедер Бонвелл и претендовать на звание королевского адвоката, ей понадобится одобрение не только других членов коллегии, но и судей. Ругать одного из них там, где ее могли подслушать, было бы весьма неосмотрительно.

Один из знакомых барристеров свернул свою мантию и сунул ее в мешок из красной парчи.

— Не хочешь пойти в «Эль-Вино» чего-нибудь выпить? — спросил он и с несвойственным ему легкомыслием перебросил мешок через плечо.

Может, именно поэтому он выигрывал дела гораздо реже, чем Триш? Она объяснила, что ей надо бежать обратно в контору по срочному делу. Оставалось только надеяться, что барристер не станет рассказывать собравшимся в баре адвокатам, будто Триш Магуайр вчистую проиграла очередное дело.

Вскоре она уже сидела в конторе за своим столом и звонила в полицию Пимлико. Когда она попросила телефон отдела, который занимается убийством Малкольма Чейза, ее соединили с констеблем, принимавшим всю информацию от граждан. Триш терпеливо объяснила, что ей хотелось бы поговорить с кем-то, кто действительно участвует в расследовании.

Молодой, судя по голосу, полицейский так же терпеливо ответил, что у них есть три разных отдела происшествий, поэтому он сортирует все поступающие сведения, а потом направляет их нужному человеку.

— Кто из детективов расследует убийство Чейза? — спросила Триш, надеясь, что знакома хотя бы с одним из них.

Ей уже приходилось сталкиваться по работе с несколькими следователями, и вполне могло случиться так, что кто-нибудь из них занимается делом Чейза.

Констебль не желал давать Триш никаких имен, но она проявила настойчивость и использовала весь свой дар убеждения. Наконец констебль сдался и назвал три фамилии. Двое оказались суперинтендантами, и их имена ничего Триш не говорили. Третий был главным инспектором, которого она отлично знала. Он возглавлял самый маленький отдел, а звали его Уильям Фемур.

Услышав это имя, Триш чуть не издала радостный возглас. Фемур был тем самым полицейским, который когда-то отправил за решетку ее обидчика. Преступник получил пожизненное. Конечно, это Триш была обязана Фемуру, а не наоборот, однако она надеялась, что детектив все-таки найдет время ее выслушать.

Констебль так не считал, поэтому записал ее имя очень неохотно и попросил немного подождать. Через пару минут в трубке раздался знакомый скрипучий голос Фемура:

— Триш Магуайр? Неужели это действительно вы?

— Значит, вы меня помните?

— Ну еще бы. Вас забудешь, — произнес он немного язвительно, но в то же время с улыбкой. В этих двух составляющих в основном и заключались все их отношения.

— Вот и отлично. Я хочу заехать к вам, поговорить о Малкольме Чейзе.

— Только не говорите мне, будто он был вашим клиентом и вы имеете какие-то секретные сведения, которых нет ни у кого другого и которые доказывают, что его…

— Нет-нет, — быстро сказала Триш, уловив в голосе Фемура раздражение, которое он пытался обратить в шутку. — Ничего похожего. Просто я с ним вчера встречалась. Точнее, вчера вечером.

— Значит, мне не стоило вести себя так легкомысленно. Ладно. Признаю, что был не прав. Сейчас пришлю кого-нибудь к вам в контору записать показания.

— Может, я лучше заскочу к вам по пути домой? Мне хотелось бы поговорить с вами лично. Если не ошибаюсь, ваш отдел находится где-то недалеко от его дома?

Фемур тяжело вздохнул. Когда он снова заговорил, его голос звучал резко, без всякой веселости.

— Вы считаете, это обязательно? — спросил он.

— Если бы я так не считала, то не стала бы тратить время даже на то, чтобы сделать телефонный звонок. Мы с вами оба очень занятые люди.

— Ладно, уговорили.

Фемур продиктовал ей адрес.

— Подъезжайте где-нибудь через полчаса. Имейте в виду, я смогу уделить вам несколько минут, не больше.

— Договорились.

Фемур остался почти таким же, каким Триш запомнила его с последней встречи, — лет пятидесяти с небольшим, самой обычной внешности, в мятом темно-сером костюме и с жеваным, криво повязанным галстуком. Когда он увидел Триш, на его лице расплылась приветственная улыбка, а темно-серые глаза сузились и по форме стали напоминать ромбики. Теперь детектив Фемур уже не казался обычным и ничем не примечательным.