Адам. Значит, нужно думать только о себе и своей карьере, не считаясь с другими?

Врач. Вам вредно столько говорить, вы только ухудшите свое положение.

Врач дает Адаму больничный.

Приближается начало концерта. К филармонии подъезжают такси и личные авто, из которых выходят элегантно одетые гости. Несмотря на поздний час, на ярко освещенной парковке работает экскаватор. Рядом с ним стоит грузовик, у котлована вертятся рабочие.

В филармонии идут последние приготовления к концерту. Слышно, как настраивают инструменты. По коридору взад-вперед ходят оркестранты во фраках. Царит суматоха. В гримерной бас распевается у фортепиано, а баритон переодевается в вечерний костюм. Адам нерешительно стоит на пороге. В дверь заглядывает дирижер, Адам делает шаг в его сторону, но тот убегает, услышав второй звонок.

Дирижер. Я не успею переодеться.

Адам снимает плащ и у туалета сталкивается с ведущим, приводящим в порядок записи.

Ведущий. Ария на бис будет из третьего акта?

Адам молча кивает – ведущий находит причину его нежелания говорить.

Ведущий. Что, от волнения горло сдавило?

Адам кивает и заходит в туалет. Запирается изнутри и проверяет голос. Чуда не случается. Из горла Адама вырываются хриплые звуки.

Адам выходит из туалета, проходит мимо гримерки и стучит в соседнюю дверь.

Дирижер (из-за двери). Минуту, я действительно не успеваю. Только если что-то очень важное.

Адам достает справку и собирается просунуть ее под дверь, как вдруг гаснет свет. Мигая, включается аварийное освещение. Дирижер выбегает в расстегнутой рубашке, открывает окно в секретариате и смотрит на парковку с работающим экскаватором. Оказывается, порвался электрический кабель, по которому шел ток в филармонию. Рабочие вяло изучают спровоцированную ими аварию.

Машинист экскаватора. Где это видано, прокладывать кабель в земле!

Дирижер отходит от окна и садится.

Дирижер (разочарованно). Ну вот и все, концерт окончен (замечает стоящего на пороге Адама). Это для всех нас разочарование, но для вас, пожалуй, самое сильное.

Адам улыбается и отрицательно качает головой.

Дирижер. Ну как это нет? Невезение! (Похлопывает Адама по плечу.) То, что вы умеете принимать подобные неприятности молча, характеризует вас с лучшей стороны. (Адам таинственно улыбается и продолжает молчать.) Не сегодня, так завтра. С таким голосом вы обязательно прославитесь.

В дверях собираются остальные артисты. Поднимается шум, исполнители не скрывают неудовлетворения. Сопрано плачет, бас ругается, дирижер пытается всех перекричать.

Дирижер (кричит). Прекратите орать! На свете есть трагедии посерьезнее вашего отмененного концерта. Берите пример с коллеги – он потерял больше всех, но улыбается.

Адам с улыбкой выходит из комнаты. Идет по пустому коридору под сценой и все громче смеется сам над собой.

У филармонии вокруг экскаватора столпились люди. Стоит полицейская машина, составляют протокол. Адам подходит к машинисту экскаватора и, не говоря ни слова, целует его в обе щеки. Растерянный рабочий не понимает, утешение это или издевка. Адам бежит к своей машине, улыбаясь, как мальчишка, выигравший в тире.

[♦]

Это историйка об оперном певце, потерявшем голос и чудом избежавшем наказания за несомненную легкомысленность. Поскольку она была продиктована добрыми намерениями, мой герой получил вознаграждение в виде неожиданного “блэкаута”, отключения света. История откровенно сказочная. Я как автор подмигиваю зрителю, имея в виду, что “так могло случиться”, хотя так и не бывает. Добродетель не вознаграждается. С электричеством должно было произойти чудо.

В связи с этим глубоко неправдоподобным финалом в голову приходит одно соображение. От художника часто требуют рассказывать истории “для укрепления сердец”[23], сочинять нравоучительные сказочки о том, что за добрые поступки нас ждет щедрая награда. В Евангелии никто ничего подобного не обещал. Имею ли я право обманывать зрителя, дабы приободрить его? Мне кажется, не имею. Искусство, создаваемое для укрепления сердец, не слишком серьезно – оно лишь дарит иллюзии. Я позволил себе такой драматургический ход в качестве шутки, всерьез я бы этого не сделал.

Коснувшись темы чуда, хочу спросить себя и других: почему в некоторых ситуациях люди прибегают к молитве о том, чтобы случилось чудо, чтобы задуманное осуществилось? Как правило, люди молятся о здоровье, о любви или об удаче в делах. Молятся, чтобы не произошло ничего плохого, чтобы самолет успешно приземлился, чтобы нашлись потерянные ключи. В эпоху рационализма эти меры кажутся бесплодными. Мы живем с убеждением, что все события материального мира входят в причинно-следственную цепочку, следовательно, неизбежно должны случиться, и молитва ничем не поможет. Почему же тогда люди делают это? Теология заставляет вспомнить теорию вероятностей: все может происходить с большей или меньшей правдоподобностью. Иногда мы находим иголку в стоге сена, хотя шансы ничтожны. Теологи утверждают, что Бог создал законы природы и не обязан приоткрывать их тайну, достаточно того, что он выберет маловероятный вариант. Скептики предлагают свой аргумент: Бог существует вне времени, ему неведомы ни вчерашний день, ни завтрашний, и все заранее предрешено. Бог заранее знает, о чем мы будем его просить, и заблаговременно определяет, как с нами поступить. Ошибочность этих рассуждений заключается в использовании слова “заранее”: оно относится к человеческой перспективе, но в божественной его нет. Менее возможные события имеют право на существование. И если они происходят, с точки зрения молящегося, это чудо, значит, молитва была услышана.

В представленной выше истории кабель мог разорваться чуть позже, и судьба тенора сложилась бы иначе. Точка отсчета для этих размышлений – карьера, профессиональная судьба. Думая о карьере, мы пытаемся представить, чем готовы пожертвовать ради достижения успеха. Какую цену можно заплатить, чтобы добиться своего, и все ли к этому готовы? Есть ли такие, кто не поступится принципами даже ценой собственной жизни? Или купить можно кого угодно и дело только в ставке? Ответы зависят от нашего индивидуального мировоззрения и даже веры. Можно верить, что человек – это звучит гордо, а можно утверждать, что все когда-нибудь продадутся, предадут, и ни для кого нет ничего святого. Еще раз обращусь к “Рассказам выходного дня”, которые снимал во второй половине 1990-х годов. Среди них есть история водителя, случайно услышавшего, как его начальница собирается разорить соседа, пообещав ему победу на аукционе и рассчитывая, что после проигрыша он влезет в долги и за бесценок продаст ей соседний участок. Поскольку у водителя роман с начальницей, теперь она шантажирует его тем, что все расскажет жене. Шофер решает предупредить ничего не подозревающего соседа.