Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или это тот редкий случай, когда человек просто не умеет мыслить шаблонами, алгоритмами, пусть даже давно проверенными и ведущими к успеху? В таком случае, предугадать его действия становится невозможно. А тот, кто поступает неожиданно, всегда имеет большие шансы.
Винсент задумчиво постукивал тростью по паркету, внезапно утеряв всякий интерес к происходящему на доске. Взгляд серых глаза отяжелел от нерадостных перспектив, которые открывались перед ним.
Такой противник действительно представляет опасность.
Себастьян закрыл глаза, словно надеясь, что, когда откроет их, неправильная реальность изменится. Но тщетно.
Впервые испытал он подлинное наслаждение с кем-то, кроме Моник. С совершенно другой женщиной. Несмотря на давнюю смерть подруги, в глазах ювелира это выглядело как предательство. Новое предательство, — ни больше, ни меньше. Закусив губу, Себастьян чувствовал, как внутри по этому поводу начинает расти раздражение — на самого себя, на Софию, даже на Моник, которая уж точно ни в чем не была повинна.
Давно ювелир не пребывал в столь отвратительном расположении духа. Внутри словно образовался спутанный, противоречивый клубок чувств, который долго трепал и гонял по полу мелкий пакостливый котенок. Как теперь разобраться во всем этом? Только собрать по углам ошметки и вынести вон, потому что привести в порядок не представляется возможным.
Себастьян вздохнул. Как только выдастся возможность, нужно будет провести ночь-другую в молитвах и добродетельных размышлениях о вечном. Очистить сознание, вернуть пошатнувшуюся бесстрастность.
— Это та самая Моник? — София, однако, не унималась. — Которая погибла в единственной операции, которую знаменитому Серафиму не удалось завершить успешно?
О Изначальный. Девица даже не подозревала, кажется, о существовании таких понятий, как такт или чуткость, в упор не замечала намеков. Было даже какое-то своё очарование в этой простодушной наглости.
Ювелир улыбнулся, грустная гордость отразилась в его улыбке. На самом деле, украденный в тот роковой день изумруд до сих пор бережно хранится в рабочем кофре, том, что всегда под рукой. Минерал, ценная разновидность берилла, остался с ним навсегда, как память. Память о Моник, об ушедшей любви, о собственной безрассудности и, к сожалению, трусости.
Это был исключительной красоты кристалл, идеально прозрачный, травянисто-зеленого цвета, густого тона. Камню была придана классическая форма шестиугольной призмы, заканчивающейся плоской гранью основания. Сам кристалл, как это свойственно крупным натуральным изумрудам, был хрупок и разбит многочисленными мелкими трещинками. Вес камня составлял почти двести карат, и он носил гордое имя «Изумрудный бог». Что и говорить, кровавые жертвы пришлось принести на алтарь этого божества…
Несмотря на высокую цену, Себастьян не пожелал расставаться с камнем и солгал заказчику, что не смог выполнить задание. Пусть даже «провал» и поставил крохотное пятно на безупречной профессиональной репутации ювелира. На самом же деле, на счету его не было ни единой операции, которая не завершилась бы тем, чем и должна — похищением нужного камня.
Еще не построены стены, которые могли бы остановить Серафима, даже если это стены драконьей пещеры.
Может быть, немного самодовольно, но так оно и есть.
— София, давай забудем о том, что произошло, — негромко произнес мужчина, наконец подобрав слова. Банальные, затертые до тошноты, но, наверное, самые правильные в этой ситуации слова. — Как я понял, для тебя случайный инцидент не имеет большого значения. Для меня… тоже. А то, что неважно, не должно менять что-то в нашей жизни. Ты согласна со мной?
Девушка слабо кивнула. Спокойный менторский тон ювелира действовал удручающе, не давая никакой возможности для возражений и споров. С тем же успехом можно было возражать проповеднику — переубедить в чем-то этого брата было задачей невыполнимой.
Смягчившись, ювелир вновь бросил взгляд на циферблат. Еще один отрезок жизни остался позади навсегда, не принеся никакой пользы: начало второго. В комнате было душно и сыро. Себастьян открыл окно, но это только ухудшило положение: внутрь ворвалась еще большая влажность. На улице привычно шел дождь, затопив горизонт серостью. Дождь, который никак не хотел прекращаться.
Сильф покачал головой: в последнее время серый сделался не только неизменным фоном Ледума, но и вообще единственным цветом этого города. Погода совсем испортилась: нескончаемый дождь, нескончаемая унылость пейзажей. Так недолго и забыть, как солнце выглядит, и жабры отрастить. Совсем не то, что в Пустошах за стеной.
Себастьян был недоволен случившимся с Софией инцидентом, но делать нечего: жизнь продолжалась. Наконец, полностью взяв себя в руки после выбившего из колеи пробуждения, ювелир погрузился в раздумья. Нужно составить план действий на тот огрызок дня, что еще остался. По правде говоря, Себастьян напряженно думал об этом еще накануне, но ничего стоящего в голову так и не пришло. Никаких зацепок, следов, которые можно было бы проверить, больше не находилось. Да и те, что были, увы, ровным счетом ничего не прояснили.
Неприятно признавать, но, похоже, его маленькое дилетантское расследование зашло-таки в тупик. В конце концов, это и неудивительно: он зарабатывает на жизнь вовсе не частным сыском, и даже на досуге этим не балуется. Он нелегальный ювелир, его дело — розыск нужных заказчику драгоценных камней.
Вот этим, похоже, и придется заняться. Себастьян оттягивал так долго, как мог, не желая соприкасаться с камнем, пропустившим сквозь себя такое мощное проклятье. Да будь ты хоть как хирург аккуратен… неминуемо ведь заденешь, пусть краешком, хранимую минералом смертоносную информацию… а это здоровья точно не прибавит.
Но пришло время обратиться к этому методу. Нещадно терзаемый дурными предчувствиями, ювелир извлек на свет приметный дорогой футляр с черным турмалином. Молча наблюдавшая за его действиями София тут же оживилась и любопытно подалась вперед, силясь разглядеть драгоценный камень.
Себастьян не был магом, но особенности происхождения и наличие в венах незначительного количества крови сильфов позволяло ему проводить некоторые несложные ритуалы, не имеющие ничего общего с магией минералов. Скорее, это можно было назвать магией крови. Каждая старшая раса Бреонии владела своим уникальным видом чародейства, который был заложен с рождения, и только людям требовалось посредничество. Посредниками и выступали драгоценные камни.
Заметив пристальный интерес Софии, Себастьян помедлил открывать футляр. Посторонние глаза были здесь совершенно не нужны. Тем более этой несносной особы.
— Спустись-ка вниз, возьми нам чего-нибудь поесть, — ювелир озвучил неопасное, но избавляющее его на некоторое время от общества девушки задание. — Разве ты не голодна? Дождись, пока приготовят, и сама принеси.