В докладе от 5 февраля 1916 года по Морскому Генеральному штабу вице-адмирала Русина говорилось:

«В 1915 году инженером Д.П. Григоровичем сконструирован аппарат типа «Морской-5», боевое испытание которого в открытом море 12-го апреля 1915 года, по отзывам авиационного комитета Черноморского флота, на волне дало результаты, на основании которых авиационный комитет Черноморского флота признал лодку постройки завода Щетинина «М-5» конструкции инженера Д.П. Григоровича гораздо лучше, нежели лодку «Ф.Б.А.» французской конструкции и постройки».

(РГА ВМФ Ф. 418. Оп. 1. Д. 510. Л. 151)

По сравнению с французской летающей лодкой «ФБА» гидроаэроплан Григоровича «М-5» оказался прочнее и гораздо лучше выдерживал посадку на крутую черноморскую волну. Именно за это отличное качество гидроаэроплан «М-5» получил у морских летчиков благосклонное прозвище – «пятак». Для пилотов, выполняющих полеты на гидроаэроплане «М-5», на Черноморском флоте разработали рекомендации по ведению воздушного боя с учетом возможностей его стрелкового вооружения. Рекомендовалось при полете группой ведомому следовать левее и выше ведущего. Для атаки воздушной цели следовало занять исходное положение ниже цели и с дистанции 500 метров вести огонь очередями по 15–20 выстрелов, а с приближением до 100–150 метров – непрерывно.

После обучения в авиационной школе и получения квалификации «летчик» мичман С.Я. Ярыгин вернулся обратно на гидроавиационную станцию «Круглая бухта», где получал навыки взлета с воды и посадки на воду, тренируясь в разных погодных условиях на гидроаэроплане «М-5», и готовился к сдаче экзамена на морского летчика.

Нужно отметить, что хотя мичман Ярыгин и окончил авиационную школу, получив первичные навыки полетов, теперь ему предстояло самому «ощупью» идти вперед и во всем, что касается гидроаэропланов, делать «первые шаги» самостоятельно. Казалось, что мичман Ярыгин не любил ничего, кроме своего гидро. Он даже сам подкрашивал фюзеляж и крылья. Сергей постоянно возился с аэропланом, ибо эти «первые шаги» были очень трудными. Особенно много времени и заботы требовал авиационный мотор. Сергей Ярыгин часами возился с мотором, который был достаточно капризным. Сама конструкция мотора, вся масса которого вращалась, делая 1200 оборотов вокруг своей оси, прикрепленной к аэроплану, влекла за собой целый ряд сложностей. Вдобавок воздушное охлаждение требовало обильной смазки. Смазывающее вещество разгонялось в цилиндрах центробежной силой, вследствие чего происходило частое замасливание свечей зажигания, ввинченных в головки цилиндров. Это вызывало перебои в работе мотора, а следовательно, и ослабление его мощности. На неравномерно действующих автоматических впускных клапанах отлагался сильный масляный нагар, что тоже снижало мощность мотора. Иногда нагар попадал под грибок автоматического впускного клапана. В этом случае последний не закрывался, и воспламененная смесь из цилиндра прорывалась в картер, и происходил взрыв. Регулировка работы мотора производилась лишь изменением подачи бензина – карбюратор был примитивным, и мотор практически все время работал на полных оборотах. Приходилось бороться этими «капризами» авиационных моторов постоянно.

Малые скорости и относительно большие (к общему весу) поверхности создавали в полете значительную чувствительность гидроаэроплана к сильному и порывистому ветру. При этом отсутствие запаса мощности мотора влекло за собой постоянную угрозу «потери скорости» и следующую за ней потерю устойчивости и управляемости. Аэронавигационные и полетные контрольные приборы, кроме несовершенного альтиметра и счетчика оборотов мотора, отсутствовали. Не было связи гидроаэроплана в полете с землей. Конечно, все это порождало у некоторых пилотов неуверенность в своих силах, приводило к появлению страха перед полетом. К сожалению, такие летчики, как говорили опытные пилоты, не обладали главным, на чем основывалась вся летная работа, – чувством полета.

Мичман Ярыгин таким чувством обладал – этим упоительным ощущением полета! Через две недели он уже свободно отрывался на своем гидроаэроплане «М-5» от воды и, взмывая ввысь, легко маневрировал над водой, не теряя ни курса, ни поперечной остойчивости… Летчик Сергей Яковлевич Ярыгин обладал редким даром, заложенным природой, – ощущением полета, то есть полетным чутьем.

Между выходами в море 1-й и 2-й авиаотряды гидроаэропланов базировались на территории «Круглой бухты». 1-й авиаотряд размещался на гидротранспорте «Император Александр I», который нес восемь аппаратов. Эти гидроаэропланы составляли «корабельный» отряд, грузившийся на гидротранспорт только на время соответствующих морских операций. В море 2-й авиаотряд выходил на палубе гидротранспорта «Император Николай I», который брал на борт семь гидроаэропланов «М-5». Начальником 1-го корабельного от ряда был старший лейтенант Н.Р. Вирен, а 2-м отрядом, в котором состоял мичман С.Я. Ярыгин, командовал лейтенант Е.Е. Коведяев.

По планам полетов, если позволяла погода, летчики тренировались как в первую половину дня, так и после обеда – до темноты.

…Легко взобравшись в кабину своего гидроаэроплана «М-5», мичман Ярыгин поднял руку:

– Контакт!

– Есть контакт!

Резкий свист винта, режущего воздух… пробег по спокойной глади бухты, выход на редан… глиссирование… отделение от водной поверхности и подъем…

– Лечу-у-у!

На высоте 500–600 метров он сделал горку. Скорость 80 километров в час… Начал огибать бухту широкими кругами. Один, второй, третий… Успокоился. Оглянулся… …Море, открытое море, с пологими гребнями волн, бесконечное, мерцающее солнечными искрами, расстилалось под крылом его аэроплана – летающей лодки «М-5». Синяя ширь моря внизу и синева бескрайнего неба вверху… Снижение, несколько секунд – и поплавки коснулись поверхности воды.

– Ура! Я сделал это!

Приходилось летать и в облачные дни… Полет в густом облачном массиве вызывал у Сергея странное ощущение. Как только гидроаэроплан мичмана Ярыгина влетал в облако, вокруг становилось мутно и темно, что не разглядеть ни крыльев, ни руля. Ему казалось, что аппарат стоит на месте, что он застрял в облаке, и уже не вырваться… Сердце Ярыгина стучало, готовое вырваться из груди, нервы напрягались до предела, все чувства обострялись. Неожиданно он вылетел из облака и увидел лежащий внизу простор моря – вернулось понимание, где верх, где низ, и сердце у Сергея сразу успокоилось… Направив гидроаэроплан в сторону «Круглой бухты», он благополучно сел и подрулил к берегу. Мичман Ярыгин вылез из гидроаэроплана и вдруг почувствовал страшный упадок сил. Очевидно, сказалось сильное нервное напряжение, которое ему только что довелось пережить…

Во время тренировочных полетов происходили и неприятные события. Было раннее утро, когда, оторвавшись от водной глади, мичман Ярыгин поднял свой гидроаэроплан «М-5» над бухтой. Восток, окаймленный грядой темных облаков, светлел, а запад терялся во тьме. Мотор ревел, поднимая аппарат на вторую тысячу метров. Первый луч солнца блеснул по крыльям… Аэроплан летел вдоль берега Крыма в сторону Феодосии. Ярыгин посмотрел на часы – в полете он находился уже час. Сбавив газ с небольшим креном, он перешел в левый вираж и начал делать разворот. Посмотрев вниз, увидел необычную картину.