Под такой фамилией, во всяком случае, его описывает шоумен Звездинский. И опознает художница Фишкис.

Юра открыл в тетради нужную страницу и внимательно ее перечитал. Там Оскар рассказывал о человеке по фамилии то ли Синицын, нет, Петухов, который организовал их тур, и о его привычке тянуть себя за нос.

«Петухов! — думал Юра Ростовский. — Совпадение? Вряд ли… Они не называют его ни Георгием, ни Василием. Но вряд ли это старик, увезенный в деревню Говнюшкино. Значит, Вася?»

В общем, получилось, что милиционер Юра Ростовский провел что-то вроде заочной «очной ставки».

Сличил по дневнику показания художницы Эллы Фишкис и шоумена Оскара Звездинского.

Человек на портрете изображен был, очевидно, тоже довольно искусно. Можно сказать, как живой… Потому что, разглядывая его, Юра вдруг вспомнил что-то очень важное — и заторопился.

Но вначале Юра все же аккуратно поставил все — все, до чего дотрагивался в этой, квартирке! — на место.

А потом уж тщательно закрыл за собой дверь квартиры Фишкис и направился к себе в отделение.

Шел Юра Ростовский, глубоко — слишком глубоко для милиционера! — задумавшись. И потому совершено не замечал при этом незнакомца, который выскользнул вслед за ним из того же, где проживала Элла Фишкис, подъезда…

А незнакомец этот, следуя за ним на некотором расстоянии, «проводил» Ростовского до самого его родного отделения. А потом еще и, дождавшись, когда Юра выйдет оттуда — причем прошло не менее часа! — проводил его и до самого Юриного дома.

* * *

Со своим приятелем Сережей Ваняйкиным, следователем угро, Юра выпил в жизни вместе уже достаточно пива, чтобы обращаться к Сереже не только с уставными просьбами, но и «чисто не в службу, а в дружбу, старик!».

Однако прежде у Юры такой настоятельной необходимости как-то не было, а теперь вот с некоторых пор появилась.

— Серег! — догнал он Ваняйкина, бодро шагающего по коридору.

— Привет, старик.

— Помнишь, с неделю назад труп мужика нашли?

— Какой именно, Юрок?

— Ну мужик, молодой такой, без документов… На моем участке его обнаружили. Прямо на улице… Его еще так и отправили в морг неопознанным. Ну с огнестрельным ранением, помнишь?

— А-а, этот… Ну помню… И что?

— Мне, понимаешь, взглянуть бы на него еще разочек.

— Разочек?

— Ну да, старик, очень надо.

— Что так? — немного удивился Ваняйкин.

— Да так…

— Вспомнил что-нибудь?

— Нет, нет!

— Зацепило что-то? Мысля посетила? Что-то в голову пришло?

— Да нет же…

— А чего, Юрок?

— Да говорю же, ничего особенного!

— Просто очень хочется еще на труп посмотреть? — хмыкнул Сережа Ваняйкин.

— Считай, что так.

— Ну, ну… Человек — хозяин своих желаний, как любят повторять извращенцы.

И Сережа Ваняйкин, у которого слишком много было своих дел, чтобы «брать в голову» еще и чужие, оформил Юре Ростовскому допуск в морг. Нужно Юрку, значит, нужно.

* * *

Когда Ростовский так энергично возражал другу Ваняйкину, утверждая, что интерес его к «неопознанному трупу с огнестрельным ранением», обнаруженному в его околотке, совсем праздный, он, конечно, лгал.

На самом-то деле мысль в Юрину голову, конечно, пришла.

И была она довольно неожиданной. Ему вдруг показалось, что человек, изображенный на карандашном рисунке Эллы Фишкис, и убитый мужчина, обнаруженный с неделю назад на его, Юрином, участке, — это одно и то же лицо.

Могло такое быть? Юра попытался рассуждать, как самый что ни на есть заправский детектив.

Итак, на его участке, на небольшом пространстве, на ограниченной территории, исчезли двое мужчин: Петухов-старший и Петухов-младший.

Зато нашлась парочка трупов…

Впрочем, довольно необычного мертвеца в квартире шестьдесят девять Юра Ростовский пока «вынес за скобки», решив сосредоточиться на трупе неизвестного мужчины, найденного на улице с огнестрельным ранением.

«Рассуждаем дальше… — пробормотал Ростовский. — Старшего Петухова, Георгия Петровича, соседи потеряли из виду довольно давно. А вот Вася Петухов исчез недавно! Возможно, как раз незадолго до появления трупа с огнестрельным ранением. Или одновременно с его появлением?

Отсюда, напрашивается вполне очевидный вывод…»

Однако Юрино посещение морга до конца «ситуацию» не прояснило. Карандашный, мимолетный набросок и труп недельной давности — попробуй тут сличи их!

Кроме того, Юра не имел ни малейшего представления о том, как племянник Вася Петухов выглядел при жизни.

А выяснить, не знает ли кто из окрестных жителей убитого из пистолета мужчину, было, в общем-то, прямой Юриной обязанностью.

И Ростовский начал свой «опрос населения» с Иды Сергеевны. Но так получилось, что на этом «опрос» и закончился.

— Ну точно это Вася… племянник Георгия Петровича! — безапелляционно заявила пенсионерка Беленькая, едва взглянув на фотографию трупа с огнестрельным ранением.

— Точно?

— Да точно! А что это с ним, Юрочка? Как он тут на фото плохо получился.

— Действительно, неважно, — согласился с гражданкой Беленькой Юра, убирая фотографию трупа в папочку. — Плохо Вася получился. Хуже не бывает.

«Вот значит как… — думал Ростовский, выходя из квартиры пенсионерки Беленькой. — Вот, значит, что получается… Племянник Вася Петухов, Петухов, причастный к похищению Эллы Фишкис, Петухов из «Эдвэнчерс», организовавший путешествие шоумена Звездинского, и наконец убитый неделю назад на Юрином участке из пистолета мужчина — тоже Петухов… Получается, что это один и тот же человек?!

И этот человек погиб!

Эх, эх, погиб Вася Петухов… Причем при весьма загадочных обстоятельствах. И, судя по всему, именно поэтому квартира шестьдесят девять осталась без присмотра. Но кто же этого племянника укокошил?

И зачем?»

* * *

На улице Станкостроителей, сорок четыре, Юре выяснить ничего не удалось. Он вспомнил строки из дневника Эллы:

«Тянулась улица Станкостроителей вдоль железнодорожных путей и вся состояла из каких-то складов и гаражей. Однако все-таки около семи вечера я добралась до этого самого дома сорок четыре, который тоже оказался складом».

Однако склад, возле которого грузилась когда-то «Газель», склад, который описывала Элла Фишкис, склад, откуда начались ее приключения, арендовали теперь другие люди.

Очень бурно они доказали Юре, что арендуют этот склад совсем недавно и, кто тут раньше был, не знают, да и знать не хотят.