Объяснение настолько очаровало Анатали своей таинственностью, что она на минуту притихла. Но перед следующей витриной к ней вернулся дар речи и девочка воскликнула:

– Ой, там тетя Сидо!

– Где? – удивилась Жасент, глядя по сторонам.

Ничего особенного в этом не было: ее сестра вполне могла приехать в Роберваль с Журденом. Но на улице не было никого похожего на Сидони.

– Да вон же, в магазине! – настаивала Анатали, указывая пальчиком на витрину.

И она оказалась права. За элегантным прилавком из полированного дерева стояла Сидони, одетая в светло-зеленую блузку с воротником жабо. Ее короткие волосы были завиты и обесцвечены.

– Глядя со стороны, можно подумать, будто она работает продавщицей, – пробормотала Жасент, прежде чем повернуть ручку двери с красивой, причудливо начертанной надписью на стекле.

Молодая женщина, разумеется, машинально прочла ее, но суть написанного осознала не сразу: Индивидуальный пошив для дам. Модные фасоны и тонкое шитье. Чуть ниже значилось имя: Сидони Прово.

Забренчал медный колокольчик. Его радостный звон еще не умолк, а сестры уже оказались лицом к лицу, причем обе были сконфужены.

– Здравствуй, тетя Сидо! – лучась от удовольствия, звонко пропела Анатали.

Сидони поспешила поцеловать ребенка в щеку. Она испытывала головокружение, и ей было очень страшно – так, должно быть, чувствует себя разоблаченный преступник.

– Сидо, что все это значит? – спросила Жасент. – Меня не удивляет, что у тебя есть магазин, но почему ты подписываешься другой фамилией?

– Ты же теперь у нас мадам Дебьен? После свадьбы женщины берут фамилию мужа.

– Но ты пока еще не замужем!

– Замужем! Мы с Журденом женаты уже пять дней! Обвенчались в церкви в Сент-Эдвидже, а потом устроили праздничное застолье вместе с Дезире, которая была моей свидетельницей, и Оноре Прово, дядей Журдена.

– Лжешь! Ты не могла так с нами поступить! Ты же обещала сшить для Анатали красивое платье, и мы должны были быть подружками невесты – ты ведь сама это придумала, вспомни!

– Приходской священник благословил наш союз, можешь не волноваться. Мне жаль, что так получилось…

Жасент хотелось дать сестре пощечину, настолько она разозлилась. В довершение всего из глаз Анатали брызнули слезы огорчения и разочарования.

– А как же родители? Ты подумала о матери с отцом, о дедушке? Какой радостью для него была бы твоя свадьба! – резким тоном продолжала Жасент.

– Мама не смогла бы приехать, ей скоро рожать. Чем кричать на меня, расскажи лучше, как у вас у всех дела. Бог мой, по-моему, я не сделала ничего плохого. Некоторые празднуют свадьбу скромно, в самом тесном кругу, тем более что так гораздо экономнее! У нас ушло на все не больше десяти долларов. На тот момент главным было открыть мой магазин. Журден ради этого влез в долги. Пойми, такой шанс нельзя было упускать: владельцы этого магазина продавали его буквально за гроши!

Жасент склонилась, чтобы приласкать племянницу. Малышка всхлипывала, но уже с интересом разглядывала обстановку – роскошь, которая ее окружала.

– У тети Сидони красивый магазин, – сказала она, постепенно успокаиваясь.

Взгляд влажных глазенок перебегал с безголового манекена в черном атласном платье, расшитом круглыми стразами, на шкафы с обилием маленьких ящичков и медными ручками. На стене висела большая цветная гравюра, обрамленная со всех сторон зеркалами. Паркет пах восковой мастикой – очень характерный запах, к которому примешивались запахи рулонов ткани, сложенных стопкой на длинном столе.

– Раньше здесь была галантерейная лавка, – пояснила Сидони, которая следила за взглядом племянницы. – Декор и мебель – все меня устроило. А еще над магазином есть небольшая квартирка.

– Но как вам с Журденом удалось пожениться и приобрести магазин – и все это за один месяц? – удивилась Жасент. – Что ни говори, ты поступила нехорошо, Сидо. Не отвечала на мои письма, не звонила… Как будто вычеркнула нас из своей жизни – маму, отца, дедушку, меня, Анатали. Известно ли тебе, что папа с Пьером до сих пор в ссоре? А ведь кто во всем виноват? Снова ты и твоя мания высказывать вслух то, о чем никто знать не должен! Обстановка на сыроварне становится просто невыносимой. Над папой все потешаются. Еще бы – тесть, который дуется на собственного зятя!

Сидони поджала губы и повернулась на высоких каблучках.

– Снова Сен-Прим со своими пересудами! – вздохнула она. – Но теперь меня это не касается, и я рада, что больше там не живу. Как приятно – не видеть больше ни Матильду, эту так называемую знахарку, ни вдову Пеллетье с ее сыном-идиотом!

– Замолчи! – прикрикнула на нее сестра. – У тебя ни к чему нет уважения! Ты родилась в Сен-Приме и там выросла. Что же до женщин, которых ты упомянула, одна из них – моя подруга, а другая – соседка. Твое презрение оскорбительно. Идем, Анатали, на улице дышится легче! А я-то думала, что скучаю по тебе, ждала, когда мы увидимся! Одно не забудь, Сидони: маме в марте рожать, и она будет очень рада, если ты ее навестишь. Если хватит смелости, в воскресенье приезжайте с мужем к нам на ферму!

Сидони нервно теребила образец шелковой ткани.

– Прошу, поднимемся наверх, выпьем чаю! – подалась она навстречу сестре. – Зимой нет ничего лучше чашки горячего чаю! Магазин я ненадолго закрою. Прости меня, Жасент! Сама не понимаю, почему иногда становлюсь такой вредной, но это происходит все чаще!

По крайней мере, это признание было искренним. Жасент подумала, что после смерти Эммы характер у Сидони изменился, и не в лучшую сторону. Неутешительный вывод, и сознавать это было очень грустно. И она дала волю состраданию: «Может, со временем моя сестра исправится? Теперь у Сидо есть прекрасный муж и магазин, о котором она так мечтала! Под гневом и неприязнью часто скрывается глубокое страдание – так говорит Матильда…»

– Я хочу чаю! – прошептала Анатали.

– Хорошо, почаевничаем втроем, – уступила Жасент. – Пьер ждет нас к полудню, так что время еще есть.

Сидони, смягчившись, поцеловала девочку, нашептывая ей ласковые слова:

– Платье подружки невесты я тебе не сшила, но вместо него к весне подарю другое, очень красивое. Ты будешь самой симпатичной девочкой в деревне! Взрослые не всегда могут делать то, что им хочется… Мы с Журденом решили пожениться скромно, чтобы не тратить много денег на свадьбу. Ты знаешь, что такое пиастры?[12]

Блеск зеленых глаз Сидони, внезапная сладость ее голоса успокоили Анатали.

– А потом наступит время первого причастия. И я сошью тебе белое платье, все в кружевах!

– Она маленькая и пока не понимает, что это такое – первое причастие, – произнесла Жасент. – Кстати, Лорик знает, что ты тайком вышла замуж?